Спрыгнув с упавшего кагути и приземлившись на ноги, кажиитка громко зашипела в ответ. Её едва высохший мех, теперь ещё и заляпанный кровью, неровно встопорщился, расцарапанная морда была искажена в жуткую гримасу, обнажавшую способные посоревноваться даже с орочьими по длине (а уж по остроте и вовсе обыгрывавшими их) зубы, а глаза пугающе сверкали жёлто-зелеными отблесками в лесных тенях. К счастью, нужды в этом устрашении не было — ящер явно не горел желанием разделить судьбу убитого, а потому поспешно отступил. Вместе с ним отступила и захлестнувшая её волна сражения, которая, оказывается, была единственным, что и вовсе удерживало её на ногах, а потому как только стало очевидно, что немедленная опасность была устранена, кажиитка рухнула на колени, словно кто-то обрезал ниточки, за которые её дёргали.
Схватившись за голову, она начала тереть виски пальцами, в конце концов вновь выпустив когти, оставляя ими длинные царапины на собственной шкуре.
— ТИХО! — хрипло выкрикнула она куда-то в лес и замерла.
Ей ответило только приглушённое лесное эхо, но, видимо, именно это и было ответом, которого она ждала. Вновь поднявшись на нетвёрдо державшие её ноги, она осмотрелась ещё раз.
— Надо отойти к берегу, — устало произнесла она осипшим голосом. — Там есть ещё выжившие, а тут слишком опасно.