Отгремели последние выстрелы, и на скалы Соленой Башки опустилась мертвая и всепоглощающая тишина. Умирающие еще негромко хрипели, но вскоре затихли и они, навсегда погрузившись в царство вечного сна.
Что сказала орчиха перед смертью? Что-то о предках. Топляк ничего не мог на это ответить — его предки давно гнили в чавкающем бульоне топей, откуда он был родом. Там все рождалось и умирало слишком быстро, чтобы задумывать о высоком.
Что думал о содеянном Топляк? Он знал, на что шел: судьба чуть не погубила его в пасти морского чудища, затем в жестоких прибрежных волнах; там же его чуть не убили те, за кем банда вела охоту; и последняя перестрелка — грохот револьверов, лязг холодного оружия. Все это должно было его прикончить, но фортуна в последний момент передумала. Ему повезло больше, вот и все.
Что творилось в его черной душе? Наверное, сегодня он переступил ту черту, после которой ниже опуститься уже невозможно. Он впервые убил, совершил хладнокровное убийство. Раньше только воровал, а теперь вот. И хуже всего было то, что ящер не испытывал по этому поводу никаких переживаний. Наоборот, он зачерствел еще больше, готовый совершить подобное многократно, если придется. На пути к деньгам. Таков удел любого, кто волею судьбы оказался на Гуановых Островах — значит, бежал не от хорошей жизни. Этот мир жесток. Этот мир несправедлив и переработает на мелкие косточки любого, кто не прогнется под свои жестокие реалии. Кто не сделает выбор или сделает его неправильно.
Топляк был уверен, что ступил на новый жизненный путь. Что дальше его дела пойдут в гору. С крепкой бандой, при деньгах. Но он ошибался. Правда была в том, что на этом пути он уже стал ходячим трупом. Рано или чуть попозже. Но выбор был сделан.
— Идем-ссс, — только и кивнул он Мурзу.