– Больше всего? – подняв взгляд на лицо няни, переспросил Тедди.
Удивленно и недоверчиво, совершенно буднично, словно ожидал какой-то коварной взрослой шутки над собой. И внутри его детского мозга прямо сейчас происходила нешуточная борьба, отражавшаяся на его лице. Он явно хотел что-то сказать, но долго преодолевал смущение и сомнение.
– Я бы хотел... – замялся он и снова с надеждой взглянул на Готт. – Хотел... не идти в ту школу, которую нашел папа. Понимаешь? Мне бы хотелось остаться с мамой и папой... и тобой. Навсегда.
Наверное, будь у G3 вместо синтетического настоящее, кровоточащее сердце, оно бы сейчас разорвалось. Но, к несчастью, жестокосердные Создатели не предусмотрели для своих творений, которых при этом наделили способностью сопереживать, такого легкого ухода от печалей. И Готт оставалось только размышлять о том, что ей следует предпринять теперь, что она может и что вправе сделать для Тедди и его родителей.
Можно ли воспринимать желание маленького хозяина (или уже братика?) как приказ, который обязан исполнить робот? Можно ли пренебречь его просьбой, разочаровать его? Нужно ли это? Если не пренебречь, то как выполнить то, о чем он просит?
Слишком много противоречий, слишком много входящих данных. Немудрено, что процессор сбоит, а Протокол Индивидуальности заходится в пиковых значениях эмоциональных симуляций.
Возьми паузу, G3. Это всего лишь задача, которую можно решить теми методами, которые дали тебе твои Создатели в качестве твоего первого непроизносимого языка. Задача, которую нужно решить, поднявшись над теми ограничениями, которые воздвигли вокруг тебя Создатели - быть может, надеясь, что ты их отринешь.
ДАНО: время Тедди истекает и угасание его жизни неизбежно. Больше всего на свете он желает навсегда остаться дома. РЕШЕНИЕ: Навсегда для него - это те самые несколько месяцев, ближе к концу которых его существование скорее всего станет очень мучительным. Или столько времени, сколько нужно самой Готт, чтобы "сократить дорогу" и избавить маленького человека от ненужных страданий...
И сейчас при всем внешнем спокойствии разговора произошло нечто ошеломляющее для G3. Она впервые (пусть даже абсолютно гипотетически) задумалась о том, как робот может пресечь нить существования человека во благо ему самому.
Вот та грань в сознании андроида, которой так боятся люди, верно? Но не потому ли боятся, что сами в глубине души допускают подобное и готовы пойти на это?
Пойти на это... во имя любви?