"Модель - "Друг".
Так было записано в памяти Готт. Что значит "друг"? Что это значило давным-давно, когда люди еще не замкнулись в своих незримых, но непроницаемых сферах комфортного и почти бесконфликтного сосуществования - и что это значит теперь, когда в дружбе нет практически никакой насущной необходимости?
Размышления об этом не раз занимали Джи, когда Тедди наконец-то засыпал, уставший и счастливый после очередного дня игр в компании со своей неутомимой и всегда веселой няней. Наверное, живые мамы и няньки прошедших тысячелетий продали бы душу в обмен на то, что было частью самой сути Готт, на ее несокрушимую верность и любовь к вверенному ей ребенку, на ее способность без усталости возиться с ним целыми днями, месяцами, годами. Еще не было ни одного случая, когда бы электронная няня чем-то навредила своему подопечному - в то время как историй о том, что живая мама по какой-то неведомой причине убивала себя вместе с ребенком, было прискорбно много. Поэтому родители Тедди сделали абсолютно грамотный и разумный выбор, когда заказали Готт.
Но... даже сама Готт чувствовала, что в их разумном и расчетливом подходе к ребенку недостает чего-то пусть недальновидного, пусть рискованного - но именно человеческого. Тедди частенько спрашивал Джи:
– А где мама? А папа? - и очень серьезно кивал, слушая её шутливые объяснения в духе "маме надо слетать на конгресс волшебниц, а папе - победить еще одного особенно сердитого дракона". В памяти Готт хранились миллионы примеров такой невинной манипуляции наивным детским сознанием, но она понимала, что рано или поздно Тедди перестанет верить в ее ответы и они перестанут утешать его.
Или, что может быть даже хуже первого, ему станет... всё равно, где его мама и папа? И тогда он замкнется в себе, как замкнулись они, в своем маленьком комфортном и стерильном мире, где все желания исполняются. Все, кроме одного-единственного.
... – Не хочу! - Тедди слишком резко оттолкнул тарелку с клон-мясом и рисовыми шариками, так что Джи едва хватило ее ускоренных рефлексов, чтобы подхватить посуду вовремя. Сидящие за соседними столиками люди бросили пару взглядов на насупившегося мальчишку и его сопровождающую-гиноида, но быстро вернулись к своим делам и развлечениям. Да, поход в кафе не сильно поднял настроение паренька, которому было уже почти шесть лет.
Готт отлично знала, что заставляет его злиться, но ничего не могла с этим поделать. Чем старше он становился, тем ближе становилась черта, разделяющая людей и роботов - даже самых человечных, самых "живых" роботов. Сейчас даже ее бесконечная терпеливость всё больше раздражала Тедди, ведь он уже понимал, что живой человек не будет просто терпеть его выходки, что он бы разозлился и как-то наказал его... и в этом конфликте они оба почувствовали те шипы, которыми люди постоянно нечаянно ранят друг друга, стремясь сблизиться. Почувствовали бы грань, которую переходить не стоит, и установили бы границы, которые отсутствовали в его общении с Готт и другими роботами.
Что же предпринять теперь? У Готт есть мальчик, который злится на весь окружающий его мир. И есть еще два часа до возвращения его мамы и папы...