Так и пролетел остаток пути. Мистер Граучо насиловал руль, ломал его как сэнсэй на татами. Автобус пыхтел и плевался, будто компенсируя то, что от Санкт-Петербурга до ближайшего тюленьего лежбища было пять с половиной тысяч миль. Приснопамятный парк сменился магазинами. Маршрут зацепил часть делового квартала, где серые офисные многоэтажки лучились восходящим рассветом. А дальше — снова шахматная клетка улиц, блеск моря на горизонте и вот это вот всё… Школа приближалась.
Кори не мог отделаться от мысли, что нечто неосязаемое идёт не совсем так, как положено. Знакомство, безусловно, состоялось. Он даже вклинился пару раз в болтовню Майка, но шестое чувство не оставляло мальчика в покое. Ощущение неправильности в череде событий, в построении фраз было микроскопическим, но на удивление цепким. Как тень от Тёмной башни из романов Кинга, незримо лежащая на мироздании. И сейчас, в последнее летнее утро, эта тень лежала на Эшли Картер в огромной рубашке.
Кори искоса разглядывал её, больше не пытаясь сражаться в гляделки. Заметил, что обувь Эшли странно чистая для Америки двадцать первого века. Для сравнения, липучка на правой кеде самого Кори выглядела как монгольский бунчук. Рассмотрел рюкзак вроде тех, что продают в винтажных магазинах рядом со слаксами из секонд-хенда семидесятых. Заострённые черты лица («Она ест вообще?»). Глаза. Глаза…