Мартышка ломала голову над загадкой. Пан Штефан. Степаныч. Одна фигура распалась на две ипостаси. Может быть, сторож, что быо днем Штефаном, ночью становился Степанычем? Или у пана Штефана была своя теневая сторона - Степаныч? Степаныч... Сметаныч... Мартышка напряженно думала, сложив кожу на лбу в складочки.
- Пухлый, а он с нами сможет поговорить? Он сидит за воротами, а нам туда нельзя...
Мартышка тоскливо вздохнула. Да нет, ничего не выйдет. Им нельзя в подвал. Нельзя на чердак. Нельзя за ограду. Нельзя никуда.
А то можно пропасть. Вот так - совсем, взять и пропасть. Если бы Мартышка рисовала карандашами, то это было бы все равно что взять и стереть ластиком: вот была девочка, и не стало девочки, будто бы ее никогда не было.
Если только...
- Нам нужна краюха, - неуверенно говорит Мартышка. И еще более неуверенно: - Сметана, только белая.