Наконец-то - свобода. Пушечные дула грозно смотрят в кильватер Сороки, вызывая зуд между лопаток, но всего-лишь провожают. Главное не оборачиваться - окликать бегущего в туалет Сороку в спину абсолютно бесполезно. Пары морщинок на постели было не достаточно чтобы заставить Злюку устремиться следом.
Туалет. Умывальники в ряд, дальше - отсеки-кабинки. Торпедный катер "Сорока" пулей устремляется в гавань и открывает кингстоны, превращая балласт в забортную воду. В сером фанерном кармашке на стенке кабинки - обрезки газеты. Нужно обязательно сделать запас, пока еще они здесь есть, и Сорока хозяйственно тянет четыре кусочка, складывает пополам и прячет.
Свежая газета человеку всегда нужна. В нее можно что-нибудь завернуть, ей можно что-то вытереть, ее можно читать, из нее можно делать самолеты и корабли, на ней можно писать или рисовать. Последнее для Сороки было особенно полезно. А вот с чтением иногда бывали проблемы. Кода попадался кусок с афишей или "про спорт" - все было нормально. А вот если на обрезке была какая-то длинная статья - беда. "Ратификации" громоздились на "эскалации" и погоняли "либерализациями". В книжках Сорока обычно находил объяснения сложным словам на последней странице. Или в самом низу странички - мелким шрифтом. Но на обрывке газеты никаких объяснений никогда не было. Приходилось догадываться по кусочкам слов. Так "эскалация" напоминала "эскалатор", который ездит вниз-вверх. "Ратификация" - "рать" и "фикусы". "Либерализация" - "любовь" и "ралли". Но смысл написанного даже после такого "перевода" оставался весьма загадочным и расплывчатым. Самыми же ценными листками, конечно, были уцелевшие картинки: с черно-белыми машинами, ракетами, подъемными кранами...
Не задерживаясь в кабинке больше необходимого, Сорока устремляется к освободившейся раковине. Вода как всегда холодная - но так даже лучше. Остатки сна трусливо прячутся, а руки покрываются "гусиной кожей". Обмылок - вещь не менее полезная, чем газета. Но этим утром Сороке не хочется подбрасывать мыло в компот Дубине - очков Пухлого на сегодняшнее утро вполне достаточно. Добыть мыло в Доме при необходимости было не слишком сложной задачей. К тому же делать это прямо сейчас было не очень-то удобно - все обмылки были уже мокрыми и скользкими. Влажное пятно на кармане несомненно сразу выдаст похитителя, тут и газетное обертывание обмылка не особенно поможет.
И наконец - еда. "Блаженная еда!" - как говаривал Какбы-черепах. Главное достоинство каши - то что она еще теплая. Вместо компота оказалось "какао-с-молоком". Сороке оно обычно нравилось, потому что было сладким, а "пенку" можно было быстренько проглотить. Хлеб - с оглядкой - в карман. До обеда еще тысячу раз можно проголодаться. И сметана. Самым противным было то, что ее заставляли съедать. Сороку по крайней мере заставляли. Зачем сметана отдельно от супа? Почему ее подают на завтрак, а суп на обед? Сорока всегда относил эту вселенскую загадку к разряду необъяснимых и стоически, мужественно боролся со своей порцией желтоватой дряни, вынужденно одерживая над ней очередную "Пиррову победу".