Тритон с рывка бросился на Пятого, однако немного не рассчитал силу. Пятый оступился и рухнул на пол под его весом. Завязалась борьба. Бита полетела в сторону.
Бес совладал с дикой болью в позвоночнике и белым шумом в голове. Перевернувшись на спину, он отполз куда подальше. Отползал, оглядывая помещение в поисках чего угодно, способного сойти за оружие. И вдруг случайно нашарил рукой что-то холодное и продолговатое. Бутылка. Балтика 3 Классическое. Высокое качество, насыщенный вкус, ощущение свежести с первого глотк... Бутылка разлетелась вдребезги от удара об пол. Бес поднялся с на ноги с розочкой наизготовку.
Что, впрочем, уже не требовалось. Нарк, секунды назад отразивший удар Кулака, не придал значения новому участнику стычки. Добить Беса казалось быстрее и разумнее. Казалось. Это и было последней ошибкой. Кулак взял хороший размах и со всей одури пробил нарку в голову. Хрустнул проломленный висок. Треснул по шву череп, сыпанул осколками кости. Забрызгал валявшихся рядом Тритона и Пятого кровью, замешанной с черепной жидкостью. Торчок кончился мгновенно; раньше, чем коснулся пола. Выбитые мозги полились на потрепанный линолеум.
Шум драки резко оборвался. Пятый вдруг прекратил бороться, глядя куда-то за Тритону спину, и Тритон не избежал соблазна посмотреть туда же. Неужто мусора? Уже? Но нет. Это были не мусора, а нечто на порядок худшее. Кореш, превративший обычный разговор руками в мокруху. В мокруху в составе группы лиц по предварительному сговору. Тритона бросило в холод. У него уже был срок. Значит, прокурор рассмотрит рецидив по участию в организованной преступной группе. А такой рецидив, да еще и с мокрухой — это двадцарик на нарах. Если не расстрел, сука, как некоторые люди говорят! И никакой тебе Америки.
Беса лихорадило не хуже. У него не было маски! У. Него. Не было. Маски! Не подумал! Не предусмотрел! Поторопился! Рыло его в лицо срисовал! Мусора тоже почти все знают, отец ведь в мусарне! Да даже приводы были (пусть отец и помогал), а теперь у них полный расклад! Посадят, точно посадят! Доигрался!
Кулак тоже думал о предстоящих сношательствах с правоохранительной системой. Как только опера возьмут убийство в оборот, первыми от них с ноги под зад получат участковые. Буйвол пойдет распахивать раён. И первыми, с кого он начнет, будут подучетные лица. Только бы не выдать себя ничем, когда он начнет вопросы задавать.
Иными словами, жалости к этому отребью не испытывал ни один из них. Все думали только о себе.
Пятый никогда не был из трусливых. В девяностых, еще до того, как побрился в скины и подсел на синтетические каннабиноиды, он начинал в уличной бригаде. Ходил провокатором — ему не западло было докопаться до здоровых быков, спровоцировать их и огрести первую плюху. А дальше уже в дело подключались товарищи покрепче. С ростом своей тяги к наркотикам Пятый как человек становился все хуже и хуже. Крал (сначала из дома, а затем откуда мог), грабил, кидал на деньги и делал все, чтобы забыться еще хоть на чуть-чуть. Но даже для него была своя крайняя черта — убийство. Пятый не убивал и свидетелем убийств не становился. Рыло на пальцах объяснил ему, что наркотство нацики принять еще могут, но вот отмороженность — уже нет. Поэтому Пятый дрался, кого-то даже калечил, но меру знал.
И потому открывшаяся перед ним картина повергла его в натуральный ужас. Стекающая с биты Кулака кровь, мертвецкий захват Тритона и блеск розочки в руках Беса пораженное сотнями трипов сознание сложило в единую картину. Эти люди убили его товарища. И теперь им не нужны свидетели. В носу предательски закололо, к глазам подступила влага. Неужели так все закончится? Вот так?
— Нет! Не убивайте! Только не убивайте! Я никому не скажу, клян даю!
Пятый съежился и горько заплакал.