Рус.
Над стадионом медленно поднималось солнце. Покрытое слоем свежего снега, нетоптанное и нехоженное поле казалось гладким, как отбитая утюжками подушка. Искрилось на свету и будто бы наливалось краской. Старое место. Такое ли оно старое? Или это просто слишком быстро уходит время? Снег не шел, но свежий морозец наливал румянцем щеки. Скоро на стадионе появятся посторонние. Лучше бы сделать все дела как можно быстрее и исчезнуть отсюда. Благо, Липа дело знает. Липа не разменивается на ерунду. Сколько раз по службе и работе делил застолья с армянами и грузинами — все как один имеют привычку долго не говорить о главном. Сначала о семье, потом о болезнях, о политике, погоде и прочем тупом тривиальном мусоре, до которого никому никакого дела. И к работе переходят, только когда уже волосы на себе рвешь. Вот евреи — это другие люди. Обстоятельные. Дело такое-то, результат жду тогда-то. Все бы так. И всегда.
Липа сидел на одной из скамей и читал "Poems" Роберта Льюиса Стивенсона. Берет, пальтишко, круглые очки. Интеллигенция. Английский давался ему не очень хорошо, и к плохому говорению присовокуплялась довольно выразительная мимика. В результате чего знающий человек почти по губам мог бы прочитать "home is the sailor, home from sea...".
— Падай, Рус. — Книга захлопнулась. Он стряхнул снег с места рядом и протянул Русу газету на подстилку. Какое-то время они сидели в тишине, глядя, как солнце гонит предрассветную тень прочь со стадиона. Потом Липа снял очки и протер их. Водрузил их на место, достал фляжку из внутреннего кармана, сделал небольшой глоток, а затем предложил ее Русу.
— Барыги опять к нам ломят, — он шмыгнул носом. — Недавно все поубирались куда-то, но в целом положение незавидное. Пахан местным слово дал, что дури на его куске не будет. Терпилы ему доверились, деньгами подогрели. А теперь стоило зазеваться, и снова дурь. Возле школы, представляешь? Девочки. Мальчики. Годков по двенадцать-тринадцать. И пидор, спайсами заряженный. Хотели поговорить с ним, но слинял. Сколько рамсов вокруг этого поломали — никакой шмали детям. Вот будут они взрослые, пусть сами за свое здоровье решают. Дети — они ж ничего не понимают. Они ж восприимчивее. Со всеми уже за этот вопрос перетерли. И вот опять.
Липа достал носовой платок и продул дыхалку.
— Главный принимает решение браться капитально. Надо убрать пару барыг. Больше ни перед кем булки мять не будем. Тогда остальные, глядишь, за ум хоть немного браться начнут. Одна проблема — мы светить пробовали уже, а там одни стрелочники. Все друг на друга мечут. Но тех, кого высветили, ты более-менее знать должен. Первое — терпила, который зовет себя Морфеусом. Зовут Аркадий. Компьютерщик. Сам не банчит, это точно, но молодые говорили, что он может пояснить за торговлю дурью в Инет... Интернете. Как по мне, это просто развлекалово, у которого и будущего-то нет, но вопросы ты можешь позадавать. Второе — гастеры на местном пустыре. Лазарет строят. Они на нелегале и думают, что у них шары до пола. Могут беспределить. Здесь с кем зарамсить, я тебе уже не скажу, сам найдешь. Третье — Сорока. Один раз ее барыги уже попадались на банче школярам, но она божилась, что больше не повторится. Что-то подсказывает, что зря божилась. Под ней многие ходят, может, кто-то из них себе крышу и обморозил. Ну и четвертое — Шкиф. Самый борзый и отмороженный, прячется среди нациков. Правда, лежки меняет часто; где шкерится — так сходу и не выяснишь.
Он поерзал.
— За Сороку и Шкифа главный дает по двести. Но ему надо не трупы, а чтобы дури не было. Так что важно не просто мочить, а обескровить барыг. Сделаешь так, чтобы они с куска все поисчезали — получишь штуку. Бонусы тоже может накидать. Издержки и все такое.
* * *
Кулак.
Задал вопрос, скользнул взглядом по фирменной футболке. Бейджик — кусок пластика на простой булавке, [Ксения Ларионова]. Если до этого у Ксении и было настроение приподнятое (а, возможно, даже немного игривое), то грубый вопрос мгновенно оборвал его. Как обрывает дыхание хороший удар под дых. Девушка явно перепугалась и отвела взгляд.
— Нет-нет, — пискнула она. — Все в порядке.
И пока пробивала покупки, глаза на Кулака больше не поднимала.
— Ничего, — после второго вопроса голос Ксении прозвучал немного увереннее. То, что Кулак покраснел, отчего-то вернуло ей толику самообладания. — Нет, больше никого не было.
Пожав плечами, Кулак вышел на улицу. Бес не появлялся даже на подходе.
* * *
Спирт.
Путь до гаражного кооператива занял время, и когда Спирт прибыл на место, то понял, что опоздал. Не в самом трагичном плане, конечно. Ни закатившихся остекленелых глаз, ни бледноты лица, ни безутешного горя в облике Ширы он не заметил. Но ситуация тем не менее была плоха — плоха, насколько могла сложиться на текущий момент. Свернув в свой ряд гаражей, он увидел оживление и переливы стробоскопов. Карета скорой, два милицейских УАЗа и прорва, чертова прорва людей. Один милиционер опрашивал сторожа (должно быть, он всю эту картину маслом и заметил). Другой — самого Ширу. Фельдшер и помощник оказывали помощь пострадавшему. И по обе стороны ряда было выставлено оцепление.
Все это — возле операционной, в шаге от раскрытия целого каскада двести тридцать пятых. Каскада настолько длинного, что любой рядовой опер на его раскрытии вырвется прямиком в оперативный штаб МВД. Спирт похолодел. Спокойно. Санкций у них нет. Лишь бы Шира не болтал лишнего. Лишь бы Шира...
Милиционер из оцепления заметил Спирта, но ничего не предпринял. Вряд ли, конечно, поверил, что он здесь случайно. Но комендантский час Спирту был не писан, и брать его в сущности не за что.
* * *
Нео.
После первого получаса в клуб начали стягиваться пацаны. Дворовые ребята, кое-кто из параллельного класса, а также ушлые чудики со своим извечным "Дай погонять пять минут". Пять минут имели обыкновение заканчиваться только вместе с оплаченным таймером. Но зато добавилось немного веселья. Новые клиенты забурились в локалку, и игра пошла бодрее. Сначала гоняли Кваку и Анрылу чуть ли не в шестнадцать человек, потом несколько карт Ред Алерт второй, ну и закрепили Контрой. В такие моменты в клубе словно становилось теплее. Братство зачастую совершенно незнакомых людей, скованное общим интересом; ощущение принадлежности к чему-то большему вызывали неявный, неосознаваемый трепет души. Даже подъем. Но лишь до той поры, пока красный счетчик не высветит заветное "00:05:00 MINUTES LEFT".
Когда до конца оставалось полчаса, Нео наконец вспомнил, что не сделал работу. Но на этот раз у него все получилось. И получилось настолько хорошо, что даже ему самому пришлось по нутру. Сложно понять, что именно сыграло роль — то ли всеобщее веселье, то ли бóльшая простота и интуитивность функционала GIMP перед Фотошопом — но результат это дало.
* * *
Бес.
Все, что барыги могли сказать о Фотографе, так или иначе уходило к общежитию заводоуправления №14 ПАО "Владиуральское авиастроительное предприятие". Несколько сотен человек от различных бед вроде проверок, инспекций, милиции, уличных хулиганов, налетчиков и грабителей обороняла сначала небольшая группа людей. Что-то вроде народной дружины советских времен, только действовавшей не совсем на добровольных началах. Жители платили за свое спокойствие. Не очень много, но с такой массы людей скапливалась немалая сумма. А за это ребята ходили и решали проблемы. Грубого криминала в общежитии и предместьях не было. Молодчиков не связывали по рукам милицейские регламенты и процедуры — гопота и уголовники попросту окучивались палками и арматурными прутами, после чего навсегда забывали к нему дорогу. Дело росло, ширилось и привлекало к себе все больший интерес. И некоторые проблемы просто порешать уже не удавалось. Приходилось привлекать... специалистов извне.
Фотограф работал на смотрящего этого общежития. Парикмахером. Занимался укладкой, постригал секущиеся кончики. Связывался с источником заказа через связного, находил сведения, потом самого клиента, а дальше уже действовал по схеме. Своего постоянного куска вроде как не имел. Боялись его да не доверяли. Говорили, мол, пару раз с ним бок о бок еще можно пообтереться, но постоянно лучше не надо. Не стоило оно того.
И что крыша у него после Чечни на одной сопле держится. Да и на честном слове.