В те часы, когда на Гнездо опустилась ночь, кутая замок в свои ласковые объятия, а шум накатывающихся волн убаюкивал горожан после тяжелого дня, на восточных городских воротах усиленный караул нес службу. Четверо стражников в крепких кольчугах и при оружии бдительно следили за окрестностями, чтобы в случае опасности поднять по тревоге солдат и встретить неприятеля во всеоружии. Полная луна освещала дорогу и спрятаться или укрыться на ней было едва ли возможно. Лучшие условия для ночного дозора. Время от времени с юга, из глубин Шееффенского леса, доносилось уханье совы и волчий вой.
Привычное течение времени нарушило появление скачущего во весь опор всадника. Ночные гонцы не были чем-то особенным, но когда он покрыл половину расстояния до городских ворот, за ним появилось еще несколько если не солдат, то людей вооруженных и весьма грозного вида. Могло показаться, что несколько рыцарей гнали всадника, который пытался укрыться за городской стеной. В весьма тревожной ситуации командир караула поднял по тревоге солдат, и когда всадник достиг ворот его встретили несколько десятков пехотинцев. Прибывший к воротам аристократ, некогда изящные одежды которого превратились в лохмотья, но на которой еще можно было рассмотреть очертания герба графского дома северных земель, тяжело дышал и, казалось, вот-вот свалится на землю с взмыленной лошади. Он задержался лишь на мгновение:
- Лекаря! Лекаря, сукины дети! - крикнул дворянин, срываясь на хрип.
- Это... К леди Вильгельмине, ваша милсть. - ошарашенно ответит капитан.
Едва начальник караула закончил, как гость пришпорил коня и пустил его прямо в ворота так споро, что привратники едва успели приоткрыть створки, в небольшую щель которых и протиснулся дворянин. А тем временем к воротам приблизилась группа всадников. Вид у них был потрепанный, но прямую осанку и аристократические черты лица спрятать было невозможно. Да никто из них и не пытался. Вот первый дворянин молча пустил коня в город. В багряно-золотой котте, поперек седла его было перекинуто обмякшее тело человека. Следом за ним въехал всадник в серо-лазурном, держащий руками падающего с коня принца и вожжи одновременно. За ними в город последовали и остальные, потрепанные и обессиленные графы, бароны, маркизы, собранные, казалось, со всех уголков королевства. Был среди них и Матикас ван Буркхард. Поперек лошади его лежало тело, на обвисшей руке которого лишь с большим трудом можно было разглядеть печать с червонным львом. Но некоторым привратникам это удалось.
- Господи помилуй. - шепотом выдавил один из них, рухнувшему в обморок капитану.