Минута, и старая пыточная камера остаётся позади. Как и спасение от тьмы, и единение двух душ. Частички прошлого умчались прочь в вихре неумолимого времени, оставив слепок, полный щемящей грусти на память. Железный голос созывает своих послушников, ему нельзя противиться. Под аккомпанемент пришедшего в себя колокола Трэй следует за Маркусом, стараясь не отставать, забыть об усталости, отодвинуть подальше назойливые мысли о воде. Скоро она сможет отдохнуть в тишине родной камеры. Каменная клетка - островок безопасности для эмпата, тихая гавань, где можно успокоиться и залечить раны. Трэй стремится туда, шаг за шагом заставляя двигаться сопротивляющиеся ноги. Густой ритмичный звон больше не пригвождает к месту - наоборот, подгоняет, подталкивая в спину, как перчатка давешнего стражника. Каждый виток лестницы делает Трэй немного ближе к солнцу, и это тоже даёт силы продолжать подъём.
Теперь они идут по знакомой части Цитадели. Трэй не отрывает глаз от спины Маркуса, старается не сбить дыхание после лестниц, которым уже потеряла счёт. Она думает лишь о том, как бы побыстрее укрыться в келье, спрятаться до утра. Рассвет застанет её далеко от Кримсон Рока. Так будет, Трэй старается верить в это. Но несмотря на грандиозные планы Маркуса, пессимистичная её часть по-прежнему ждёт худшего. Нельзя просто так взять и сбежать из Цитадели.
И конечно же, опасения сбываются. Это место ведь специально создано, чтобы воплощать худшие человеческие кошмары. Дознаватель резко останавливается, словно врезавшись в невидимую преграду. Эта преграда, как чуть позже понимает Трэй, отделает её не только от спасительной кельи, но и от прекрасных игнийских лесов. Она поспешно опускает взгляд. Внимание второго человека в железной маске приковано не к ней, но он замечает всё. Они всегда замечают. Рафаэль - не исключение. Даже во время невиданной в обители Кодекса тревоги он умудряется делать выводы, случайно наткнувшись на пару эмпат-дознаватель в неурочный час - и задавать по этому поводу вопросы, конечно же.
Трэй не шевелится, рассчитывая, что дознаватели как-нибудь разберутся без неё. Тем более Рафаэль ни во что эмпатов не ставит. Презрение в его голосе мгновенно возвращает с небес на землю, напоминая, кем она в действительности является. Животное, чудовище, презренное насекомое, не заслуживающее того, чтобы разглядеть в нём искорку разума, воли, чувств. Рафаэлю в голову не придёт спросить, как её зовут. Лёгкость, переполнившая душу Трэй во время разговора с Маркусом, исчезает от ушата презрения, который на неё выливается. А она ведь напоминала про ошейник! Хотя согласись Маркус на него, это сделало бы её самым несчастным эмпатом на свете. Но сейчас отстутствие позорной стигмы может всё погубить. Неужели дознаватель посмел обращаться с золотоглазым животным как с человеком? Невиданно!
Возмездие за крамольно-ироничные мысли настигает немедленно. Рафаэль, прекрасно понимая, кто в этой паре слабое звено, обрушивает давление на Трэй. Она вздрагивает, услышав безжалостный оклик, вжимает голову в плечи. Мысли разбегаются вспугнутыми многоножками. Нельзя хранить молчание, взвешивая ответы, как Маркус. Отвечать придётся сейчас же.
- Сэр дознаватель возвращал меня в камеру после карцера, сэр. Я была наказана за неповиновение.
Трэй говорит тихо, но внятно, с долей почтения - как полагается эмпату, только что пережившему заслуженную кару и стремящемуся изо всех сил избежать новой. Внутри бьётся нарастающее отчаяние, однако ни единая его нота не прорывается наружу. Слишком многое зависит от того, сумеет ли Трэй удержать самообладание - значит, она удержит его, во что бы ей это ни встало.