И Маркус начинает говорить, только вместо ожидаемых холода и презрения к отступнице в его словах звучит... насмешка? Трэй с трудом верит ушам. Сквозь просвет в пальцах наблюдает за выражением лица дознавателя, пользуясь недоступной ранее возможностью - и не может разглядеть в нём предписанных Кодексом чувств. Он улыбается. Он доволен ею. Доволен человеком, признавшимся в страшной ереси.
Так бывает? Может, это только её фантазии, а на самом деле она до сих пор сидит в карцере, отгородившись от тьмы - и заодно всего мира - прочной стеной иллюзий? Может, стена эта теперь останется с ней навсегда, до скончания жизни?..
Никто не узнает, если сама не расскажешь.
Несколько мгновений Трэй испытывает мучительное чувство свободного падения. Опоры потеряны уже окончательно. То, что наговорил Маркус в этой камере, можно было списать на попытку вытянуть из неё запретное, вынудить признаться, чтобы затем предать справедливой каре. Вместо этого её делают... соучастницей государственной измены?
Отчего-то это даже успокаивает. Трэй медленно отнимает ладони от лица, прижимает руки к груди. Она не жалеет о том, что сделано. Жалеет, что испугалась. Она ведь искренне полагала, что доверяет Маркусу - а вышло, что не очень. Стоило ему повести себя как дознаватель, в ней мгновенно проснулось обычное подозрение. Подозрение потянуло за собой недоверие, а то, в итоге, страх. Теперь Трэй испытывает жгучий стыд и снова не может смотреть Маркусу в глаза. Он доверился ей по-настоящему, а она призналась только потому, что не могла отмолчаться. И её он собирается взять в Игнию!
Сердце раздирает от противоречивых чувств, мысли путаются. Маркус теперь так близко, что Трэй обдаёт жаром, неожиданным в этой холодной мрачной комнате. Всё изменилось, перевернулось с ног на голову. Два человека, прожившие бок о бок много лет, впервые оказались лицом к лицу друг с другом. Больше нет обезличивающей железной маски, проводящей чёткую границу меж право имеющим и его лишённым. Нет тайн. Нет запретов. Нет Кодекса. Перед Трэй готов открыться новый мир, полный чудес и опасностей. Она не будет одна. Нужно только никому не говорить о сегодняшнем разговоре. Это легко.
- Я не скажу, даже если Морро станет резать меня на куски, - обещает Трэй. На этот раз она уверена, что у неё получится. Она будет держаться до конца, даже если по какой-то причине её не возьмут в Игнию. Маркус вчера подарил ей кусочек волшебства, а сегодня сделал больше, чем она могла представить в самых дерзновенных мечтах. Такое нельзя забыть. К великому сожалению, ей нечего подарить в ответ. Разве что... свет? Трэй улыбается - слабо, растерянно, как человек, забывший, как это делается. Будто солнечный луч пробился сквозь облака, мазнул по белой стене и угас.
- Если ненавидеть, потеряешь себя, - объясняет она тихо. - Это самое страшное, что может случиться с эмпатом. У нас всё забрали, остались только мы сами, понимаете? Отдавать больше нечего. Вот мы и держимся, как можем...
Её глаза мягко сияют в полумраке осколками солнца. Этот живой свет оказался не по зубам даже извечной тьме подземелья. Ей не удалось загасить его сразу, во всяком случае.
- И не такая уж я хорошая. Испугалась, подумала о вас всякое... Простите.