Трэй нравится, как звучит её имя в исполнении Маркуса, хотя она никогда этого не покажет. Теперь и для него она больше не безликий инструмент, и это наполняет сердце тихой звенящей радостью. То испытание, через которое её заставил пройти Морро, и те, через которые ещё придётся пройти по его воле - не слишком большая плата за то, чтобы сидеть вот так рядом с Маркусом, слушать его откровения, знать, что никто не ворвётся в комнату, не прервёт бесцеремонно разговор. Даже пытки - не слишком большая плата за то, что её выделили из толпы безымянных эмпатов. Она переживёт и их, если потребуется. Вернее, теперь она знает, зачем это нужно. Утром Трэй не до конца понимала, зачем скрывать то, что и так известно старшему дознавателю. Сейчас ей открыли глаза на маленькую войну, идущую меж дознавателями. И она должна сделать со своей стороны всё, чтобы не дать Морро одержать верх в этой борьбе. Её никто об этом не просит, это вообще не её война - и однако она давно решила, на чьей стороне.
Странный покой нисходит на неё. Словно со стороны Трэй наблюдает, как в полутьме старой пыточной камеры две души жмутся друг к другу в безнадёжной попытке избыть одиночество. Весь Кримсон Рок и есть титанический памятник одиночеству пред лицом жизни, смерти - и железной истины. Каждый рассказывает о своей боли, своей ноше, своих страхах. Трэй сидит, не шевелясь, на бледном лице живут только глаза. Она изо всех сил сочувствует Маркусу, принимает и разделяет его одиночество - только демонстрировать это нельзя. Он - по-прежнему дознаватель, она - эмпат. Лишь во время допроса они становятся единым целым, добывая истину. Так было всегда.
Но там, внизу, где сложно даже вспомнить, как выглядит солнечный свет, железная стена вдруг рухнула, обнажая иное. Трэй внимательно слушает, не перебивая. Рассматривает простую железную маску, впервые осмеливаясь гадать, какое лицо скрывается под ней. Смотрит на руки, которые с лёгкостью способны причинять боль, однако вместо этого снимали с неё ошейник и поддерживали, помогая подняться. Морро достиг небывалых высот в искусстве запугивания, однако ему никогда не добиться того, чего другой добился без всякого страха и жестокости. Одним лишь человеческим отношением в мире, где человеческих отношений не существует. Маркус мог бы имитировать его исключительно ради достижения своих целей, но тогда в его голосе там, внизу не сквозило бы неподдельное беспокойство. Не слышалось бы того облегчения, которое рвалось наружу сквозь весь его самоконтроль, когда Трэй пришла в себя. И не обнимал бы он её во внезапном порыве - движение, столь непохожее на выверенные ласки Морро, призванные лишь углубить жестокий контраст между нежными прикосновениями и следующим за ними истязанием.
Нет, это идёт от сердца. И потому Трэй готова следовать за Маркусом куда угодно. Она слушает со всевозрастающим волнением, а глаза лучатся незамутнённым детским восторгом. Неужели она поедет в Игнию? Покинет ненавистные стены Цитадели? Увидит над головой синее небо вместо каменного потолка, а под ногами будет мягкая трава вместо плит? И больше не будут сжимать голову незримые железные тиски? Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Однако она уже доверяет своему дознавателю безоговорочно, даже когда в его голосе прорезается знакомый металл. Железо ведь способно не только карать и мучить. Оно также может и защищать, и служить вполне мирным целям. Оно не причинит ей вреда. Надо только помнить, кто ты.
- Я живу ради служения железной истине, сэр. В этом моё единственное предназначение.
В голосе Трэй - отражение той же бесстрастности. На этот раз она вспоминает про форму обращения к дознавателю. Он услышит то, что хочет услышать не потому, что Трэй умело притворяется. Нет. Стараниями Морро она слишком хорошо знает, кто она, в чём состоит цель её никчёмной жизни. Сегодня он впервые за много лет показал, что ценит её старания - и это единственное, на что она вправе рассчитывать. У неё нет и не может быть иной судьбы.
- Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы не подвести вас. И я не боюсь Морро. Пусть он однажды доберётся до меня - это тоже не имеет значения.
Теперь Трэй знает, за что держаться. Золотые глаза пылают огнём решимости. Так уже было, но тогда у неё не было опоры под ногами, и Морро сумел легко её сломать. Больше такого не произойдёт.