Не глядя на Маркуса, Трэй кивает. Воспитание. Именно. Методы Морро, возможно, заслуживают критики - однако они работают, сложно отрицать. Единожды посидев перед зеркалом с железным ножом возле уха, Трэй не хочет пережить это снова. Урок усвоен. Морро не придётся ни марать руки, ни утруждать их. Она выложит всё и немного сверху, едва холодный взгляд серых глаз требовательно заглянет в душу. У эмпата не может быть секретов от дознавателя, как не имеет он права на собственное мнение. Трэй забыла основы - и была наказана. Это справедливо. Она сама так считает.
А Маркус, похоже, нет. Слова, которые он говорит, не должны звучать из уст дознавателя. Того, что происходит сейчас, не должно быть. Трэй уверила бы себя, что до сих пор находится в плену иллюзий, если б не воздух, который она глотает полной грудью и никак не может надышаться. Воздух ошеломительно настоящий. Слова - тоже. Придётся это принять.
Сильные руки ложатся на плечи, заставляют встать. Трэй подчиняется, как делала всегда. Мысли путаются, оставляя отчётливое послевкусие ирреальности событий. Ни один дознаватель не признается эмпату, что сделал что-то не так. Ни один дознаватель не станет разыскивать эмпата по карцерам.
...Ни один дознаватель никогда не обнимет эмпата.
Впервые оказавшись так близко, Маркус прижимает её к себе. Трэй застывает, впитывая ощущение его присутствия каждой частичкой тела и боясь спугнуть то невероятное, что стремительно вырастает в груди. Она не может дать имя этому ощущению, однако оно с лёгкостью прогоняет и страх, и боль, и холод. Несколько секунд она слушает, как бьётся чужое сердце, её собственное трепещет где-то в горле, а Маркус щедро делится с продрогшей Трэй своим теплом. Затем он одёргивает себя, а она отступает к стене, ища опору более надёжную, чем собственные ноги, которые вновь подводят. Смотрит на дознавателя, не в силах облечь чувства в слова, однако глаза громко говорят за неё. В них неверие мешается с безумной надеждой, а благодарность за очередное спасение - с испугом от того, что мир непоправимо изменился. Маркус играючи сломал что-то в самом устройстве беспощадного железного мира, и если для него это могло пройти незамеченным, то Трэй поняла всё. Не поняла только, как жить дальше с обретённым знанием.
Она должна что-то сделать, пока не поздно. Пока это новое не сломали, похоронив как минимум одного под обломками. Сказать что-то, что его оттолкнёт. Выстроит железную стену обратно. Вернуться на своё место, где невозможны иные формы взаимодействия с дознавателями, кроме как беспрекословное служение. Вот только сил больше не осталось, и Трэй просто глядит на Маркуса, пока пауза не становится совсем тягостной - и медленно кивает.
- Да... - забывая прибавить стандартное "сэр".
Она не уверена, что способна идти. Однако желание вырваться из мира всемогущей тьмы обратно к поверхности столь всеобъемлюще, что толкает вперёд, несмотря на истощение и усталость. Трэй продвигается медленно, то и дело хватаясь за стену - но идёт. Сама не понимая, откуда берутся силы, она тем не менее находит слова. Ей жизненно необходимо поделиться с кем-то пережитым ужасом, вытравить его из себя, как яд, отравляющий тело и душу. Агнесс больше нет, в целом мире остался только один человек, который, кажется, готов выслушать.
- Я отказалась говорить. Я же обещала. Морро... сэр Морро... взял нож. И зеркало. Собирался отрезать мне ухо... хотел, чтобы я видела. Я не смогла... Не выдержала. Испугалась. Потом... карцер. В наказание. Сказал, придёт вечером. Сейчас уже вечер?
А может, прошло лишь несколько часов, потрясающая стойкость Трэй - на самом деле самообман, и к вечеру от неё осталась бы лишь изгрызенная тёмными тварями оболочка?.. Она продолжает тихо, глядя всё время под ноги, чтобы не споткнуться:
- Мне было так страшно там... в темноте. И холодно. Чёрные тени... Окружали, хотели... И шелест... Как тогда, с "чёрным". И пустота. Он забрал Агнесс, вы знаете?
От воспоминаний страх накатывает по-новой. Но теперь на стенах чадят факелы, заставляя тени жаться по углам, диктуя свои правила.
И она больше не одна.