OST from the eye of the agony -
ссылкаСам того не осознавая, стражник сейчас воплощает в себе весь Кримсон Рок: такой же непоколебимый, не ведающий ни сострадания, ни снисхождения. Всё на благо истины. Той самой, которую Трэй пыталась утаить от дознавателя. Теперь ей тем более не будет никакой поблажки. Однако она всё равно надеется на что-то, всегда надеется.
Надежда умирает вместе с лязгом дверного засова.
И заждавшаяся тьма моментально оживает, протягивает к жертве тысячи крепких маленьких ладошек, затыкает глаза, рот, уши, душит, не даёт вдохнуть. Трэй падает на колени, сжимает ладонями голову, стараясь унять круговерть образов. Дёргает ошейник в напрасной попытке отвоевать хоть немного воздуха. Жалкие его крохи с трудом проникают в горящие лёгкие.
Темнота оглушает. Трэй слышит лишь свои судорожные вдохи, переходящие во всхлипы, да заполошный стук сердца. Она знала, что будет плохо - не знала, насколько. Не представляла, что страх умеет материализоваться, рвать сознание в клочья. Не была готова к тому, что карцер превращает самые дорогие моменты в кошмар. Что железо способно пытать не хуже заправского палача, а то и лучше. Его не умолить, не разжалобить. Оно не ведает ни сочувствия, ни усталости, ему всё равно, кто перед ним. Оно ненавидит эмпатов, ненавидит тем сильнее, чем успешнее они являются. Трэй не подозревала, насколько сильнее она стала. Железо открыло ей глаза - и швырнуло в самое средоточие бездны.
Бездна ждала давно и не собирается давать эмпатке шанс. Она встречает её холодным ужасом, непроглядным безмолвием, терпким безумием. Шелестом мириадов крыльев. То, что хотелось навсегда забыть, выныривает из глубин подсознания, чтобы впиться в добычу мириадом острых железных зубов. Сегодня эмпатка уязвима, не способна сопротивляться, выставлять защитные барьеры. Она падёт. Пусть не сразу - бездна умеет ждать. У них впереди маленькая вечность, созданная специально для двоих.
Перед закрытыми веками кружит багровая метель образов, вызывая тошнотворную панику. Эта метель выстудит её изнутри, заберёт всё, что Трэй так долго копила, чем жила, что скрашивало безрадостные бесконечные дни в подземелье. От неё не закрыться: она в самой Трэй. Не выгнать: Трэй внутри этого металлического вихря. Погружается всё глубже и глубже туда, откуда не возвращаются. Кое-как собрав последние силы, она доползает до стены, садится, прислонившись к ней спиной, прижимает колени к груди в попытке согреться, сберечь тепло. Отогнать жадный холод, не дать погасить частичку солнца, живущую внутри. Она делает это интуитивно: сознание дробится на части и больше не способно отдавать разумные приказы. Теперь свою волю диктует древний инстинкт выживания. Он же толкает цепляться за самые ценные воспоминания: за Агнесс, за сердце Леса, за белокаменную крепость, улыбку Киллеарха, любящие глаза Ариандель, аромат лунных роз. За Маркуса, который никогда её не обижал. Того удивительного дознавателя, который спас Трэй от посягательства чёрной птицы и которому будет, наверное, грустно, если одна маленькая эмпатка потеряет рассудок в столкновении с бездушным железом. Она обречена, но пока дышит, должна пытаться. Только в этом есть смысл.
Нельзя отдавать своё солнце без борьбы.