– Они могут быть опасны...
Юлиан облизнул пересохшие губы.
– Да и контекст... Боюсь, подобную организацию заграницей могут выставить в негативном свете...
– В каком таком свете?
Чаушеску оторвался от огромной карты Балкан на рабочем столе и нехотя поднял свои водянистые глаза на главу Секуритате:
– Что плохого в румынских хунвейбинах?
– А... прошу прощения, товарищ президент. Несомненно, китайский опыт, это... Это лучшая возможность для...
– Да-да. Похоже, грядёт война за п-полуостров, а молодёжь сама в бой рвётся. Это ли не удача?
После знаменательной речи на Дворцовой площади Николае буквально ожил. В последние годы он глотал доклады министров и зарубежную прессу, как рыбий жир, без удовольствия, но, почувствовав вновь вкус политической борьбы, старик нырнул в управленческий омут с головой. На тумбе рядом с ним стоит свеженький мраморный бюст в античной традиции, подаренный благодарными партийцами. Чаушеску с лавровым венком.
– Я тут подумал. Нам стоит п-помочь друзьям из КПГ.