– Уолтер, какое вышивание? Я снайпер. Я тебе с нескольких километров могу в кедах дырочки для шнурков проделать. Ладно, не в кедах. В ботинках из кожи маленьких тюленят, или что вы, имперские хрены, носите, – София свесилась с медицинского кресла и посмотрела на ноги Миллса. – Куда уж тоньше. Вышивание! Крестиком! Может, мне еще шарфик связать? Пинетки?
Судя по праведному возмущению, София была из тех пациентов, которые поверят скорее в магическую таблетку или в какую-нибудь болезненную реабилитацию, где надо страдать и преодолевать, чем в целительную силу ежедневных легких прогулок или раскрасок по номерам.
— Пинетки, кажется, пока не нужны, — отчего-то смутился доктор, впрочем почти сразу лицо у него вытянулось, а брови сложились печальным домиком. — София, помните на Приме вы связали мне пару? Кхм… митенок, с единорогами в стиле синтетического кубизма.
– Что? – София рассеянно потерла щеку. Миллсу сразу стало понятно, что его драгоценные митенки стали жертвой проклятого синдрома. – На Приме? Я... я не знаю. Может быть... – Старушка скрестила руки на груди и нахмурилась, пытаясь снова нащупать раздраженный тон. – И куда, скажи на милость, мне твои витамины? Я, вон, армейскими брикетами полжизни питаюсь. Там все витамины учтены на первый-второй. Давай, покажи-ка мне, покажи, где это твоя умная машинка пишет, что мне не хватает витаминов? Сам их ешь, а то, вон какой бледный, наверняка от недостатка. Вот миорелаксант звучит как то, что нужно. Только... я стрелять-то смогу?
От упоминания Альбуса София равнодушно отмахнулась – "да-да, конечно, Уолтер". Не то она так и не поверила до конца в то, что может скоро умереть, не то успела привыкнуть к этой мысли. Кажется, беспокоила ее исключительно перспектива случайно отстрелить себе (вторую) ногу.