“Вот так.”
Блейк прекрасно знал, что скрывается за этой обманчивой легкостью движений, и не обольщался: хоть сколько-нибудь похоже повторить у него не получится. Вопрос, стоит ли стараться. Может, выгоднее притвориться безобидным растяпой. Как там было? Золотистый ретривер? Нет, красный сеттер. Киньте палочку! Дайте мячик! Расскажите про Цензуру! Я дружелюбный и не хочу стрелять в людей! Хотите, притворюсь мертвым?
Уильям, повинуясь жесту цензора, встал напротив снаряда и постарался воспроизвести стойку. Юним придирчиво осмотрел его с ног до головы, щелкнул пальцами по предплечью — “расслабь”.
(Зачем, ну зачем люди касаются друг друга, ведь есть же слова.)
Да, кстати, слова. Мистеру Юниму нравится ворчать, наверное, следует дать ему повод.
Хотя…
“Он не укусит.”
“Верните оружие.”
Интересно, что думает о нем цензор. С пистолетом получилось неудачно. Или удачно — это как посмотреть. У Юнима был шанс над ним посмеяться, и он им не воспользовался. Может ли быть, что он действительно пытается его чему-то научить?
Блейк посмотрел прямо перед собой. Воткнутые в стену палки мало чем напоминали оружейные стволы (уж он кое-что в этом понимал). Если ему в голову направят пистолет, он вряд ли вспомнит сегодняшний день. Вряд ли рискнет поставить свою жизнь на этот пятнадцатиминутный урок, втиснутый между попыткой не умереть от эльхальской лампы и операцией “Аделаида”. Но кто знает.
“Обескуражите врага”.
Да, это знакомо.
Уильям начал двигаться — очень медленно и осторожно, скорее обозначая касания, чем нанося удары. Бесполезно было пытаться копировать движения, не понимая их смысла. Для начала следовало выяснить правила игры. Кажется, что-то похожее показывал ему Конрад: нужно выиграть центральную линию. Удары по касательной наносят меньше урона и не выводят из равновесия, а для того, чтобы удар из прямого стал скользящим, нужно приложить не так много усилий. Должно быть, то же было верно и для пули из пистолета.
Всего пару раз запутавшись в конечностях, Блейк смог несколько раз подряд повторить связку целиком. Он рискнул увеличить скорость, и тут же за это поплатился: неудачно задел за одну из палок левой рукой. Ладонь, затянутая в перчатку, тут же начала саднить — кажется, рана опять начала кровоточить. Дьюитт в очередной раз мысленно отругал себя за склонность к драматизму. Можно было обойтись без вот этого вот. Место для пореза было уж очень неудачное.
— Что с рукой? Нагрузка может повредить, — неожиданно спросил Юним. Оставалось только удивляться его наблюдательности, Блейк готов был поспорить, что ничем себя не выдал.
— Э-э-э… ничего серьезного, — он уже врал цензору про ладонь, и врать второй раз не хотелось, так что Уильям сделал попытку сменить тему. — Что происходит после того, как оружие противника удалось отвести?
Юним многозначительно похлопал себя по кобуре.
— А. Да, конечно.
— В вашем случае… — цензор шагнул к Блейку. Движение вышло резким, и тот инстинктивно крутанулся на месте, встречая новую угрозу.
— Да, это один из вариантов, — Юним ленивым движением отвел в сторону удар, направленный ему в горло. Впрочем, Блейк и сам успел осознать свою ошибку, и оборвал движение на середине. — Интересно. Думал, вы не убиваете людей.
— Зачем же сразу так категорично? — следовало улыбнуться, но никак не получалось. Дьюитт был раздосадован. Тем, как часто он в последнее время ошибался. Тем, что на этом корабле способность убивать и калечить, кажется, была единственной мерой компетентности. Тем, что никто не принимал его всерьез.
Тем, что это его раздражало, хотя должно было бы радовать. Хорошо, когда тебя недооценивают. Хорошо, когда тебя недооценивают. Хорошо, когда тебя недооценивают. Соберись, Дьюи.
Блейк снова развернулся к снаряду и набросился на несчастные палки с остервенением. Если повезет, Юним примет это за прилежание, а не за истерику.
— С мертвым человеком сложнее договориться, — произнес Уильям после небольшой паузы. — Мое оружие — это слова. Слова ранят сильнее меча и вернее пули… — кажется, в тысячный уже раз повторил он без особой надежды быть понятым, — но для того, чтобы говорить, необходимо продолжать дышать. Поэтому… — Блейк кивнул в сторону своего клинка.
— Почему меч? Пистолеты проще и эффективнее.
— Вы совершенно правы, — вот теперь Блейк улыбнулся, правда улыбка получилась больше похожей на оскал. — Если подумать, наемные убийцы еще проще и еще эффективнее.
Оба мужчины как по команде повернулись в сторону Миякэ.
— Меня немного беспокоит этот спарринг, — признался Уильям. — Я рассчитывал, что партнером мисс Миякэ будет мисс Дэш.
Юним бросил короткий взгляд через плечо.
— Ничего, она справится. Если что, я тут. И ваш сержант. Хорошо, что мальчик. Неизвестная угроза. Он неосторожен.
Цензор внимательно следил за попытками Дьюитта, но это внимание явно требовало немалых усилий. Может, поэтому он спросил невпопад:
— Сколько вам лет?
— Двадцать пять.
— И сколько из них вы сражаетесь словами?
Дьюитт от неожиданности наткнулся прямо на конец палки. Юним нахмурился:
— Концентрация. Локти к себе. Эти мышцы не работают. Усилие здесь. Запястьем мягче.
Молодой лорд молча выслушал советы. Апрель будет в восторге, если он ей расскажет, что научился отклонять пистолеты голыми руками.
— Я сражаюсь словами сколько себя помню, — ответил он, стараясь дышать размеренно и глубоко. — Правда, пока я был мальчишкой, это больше походило на потасовки.
Юним серьезно кивнул, перевел взгляд с девушки-ниндзя на своего ученика.
— И вы живы. Впечатляет. Слова — сложный снаряд. Бить всегда проще. И да, убийцы эффективны. Кардинальное решение проблем. Без второго шанса. Вы не боитесь усложнять. Из таких и получаются цензоры. Ну, хорошие цензоры, — последняя фраза явно должна была намекнуть, что себя Юним к таким не относит.
Блейк издал короткий смешок.
— Конечно. Как только мне начнет казаться, что моим проектам не хватает масштаба… Подождите, вы что, серьезно? — впервые за разговор Дьюитт искренне пожалел, что на нем нет очков. — Я принимаю решения за себя и за людей, которые доверили мне это право, и, естественно, готов к последствиям. Но я даже представить не могу, что такое личная ответственность за благосостояние всего человечества. От одних только этических аспектов у меня начинается мигрень. Как вообще становятся цензорами? Как вы пришли к мысли, что это то, чем вы хотите и можете заниматься?
— Стрелял хорошо, — буднично ответил Юним. — Военная семья. Друзья матери кому-то сказали. За мной пришли. Согласился сразу. Кто, если не я. Трудная работа. Кто-то должен. Антивирус. Нужны, чтобы система работала. Чтобы остальные не задумывались. Был младше вас. Щенок. Едва восемнадцать.
— М-м-м… Слышите это приятный мелодичный звук? Это похрустывают осколки моей веры в светлое будущее человечества.
Последние слова сразу захотелось взять обратно. Мистер Юним наверняка примет их на свой счет, хотя претензии у Блейка были скорее к системе. Уилл бросил осторожный взгляд на цензора, но тот был очень занят – не отрываясь смотрел, как Миякэ разминается с боккэном.
– А? Вы что-то сказали? – переспросил защитник всея человечества, наконец, заметив взгляд Блейка.
– Думаю, мне нужен небольшой перерыв. Тем более, спарринг сейчас начнется. Не хотелось бы поворачиваться к нему спиной его пропустить.