Примерно после третьего прыжка и генеральной уборки с пеной.
Цок-цок-цок. Коготки стучали по полу — такое слышно издалека. Но если захотеть, ни одна живая душа не заметит, как крадется хищник. Рыжая шкура мелькнула в дверях и тут же скрылась в каком-то закутке. Ни шумный сержант, ни хрупкая девушка в черном платье ее не заметили. Акоста хозяйничал за стойкой, расставляя в рядок стаканы и что-то увлеченно рассказывал:
— …Персон на двадцать, не меньше, тьма всяких блюдечек, тарелочек, чашечек. И все совершенно одинаковые, с такими гнусными розочками.
— О, я помню, — живо отозвалась Робин, — у мамы тоже такой был. Мне кажется, это первое, что она купила, когда вышла замуж.
— Ну да. И вот я расставлял все эти чашки и думал, что я прям как блюдо из этого набора: унылое, в цветочек и никто не заметит, если вдруг одно пропадет. Вот я и решил пропасть.
— И каково это? Быть расписным блюдом среди жестяных мисок?
Сержант замер со стопкой в руках. Он закончил с первым рядом и теперь водружал стопки поверх, ловко располагая их на соседних гранях каждых двух стаканов. Вопрос явно застал его врасплох.
— Это ты метко сказала, — медленно произнес он. — В сердце с одного удара. Я уже почти и не помню, что я какое-то сраное блюдо. Так что там, под росписью, сплошная жесть.
Робин не стала возражать. Акоста нравился ей таким, какой он был.
— А ты? Довольна дорогой приключений? Не передумала еще насчет своего астероида?
— О нет, — очень быстро ответила девушка, — с чего бы. Все совершенно замечательно, ровно так, как я себе воображала.
Сержант хмыкнул.
— Что, настолько плохо?
— Мне кажется, я не на своем месте, Ник, — призналась Робин. — Чувствую себя самозванкой. И хуже того, боюсь, что я всех подвела. Мама рассчитывала на меня, на то, что я сделаю карьеру в империи. Бабушка все ждет, когда я образумлюсь. Рискует из-за меня. Можно сказать, это по моей вине полковник Кржижановский и вы вслед за ним оказались в этой неприятной и опасной ситуации.
— Брось, малышка, самобичевание тебе не к лицу. И я вовсе не жалуюсь на нынешнее положение дел. Подумай, могло бы все сложиться так, что мы бы не подружились. На такую, как ты, я бы в жизни денег не скопил.
Компаньонка рассмеялась.
— Такого, как ты, я никогда бы не выбрала, Ник.
— И это лишнее подтверждение твоей мудрости, малышка.
— Знаешь, едва ли на свете найдется другой мужчина, которому я вот так легко могла бы сказать в лицо, что он не в моем вкусе.
— Да ладно! Что же, ты на всех соглашалась?
— Конечно нет! — Робин зябко передернула плечами, разговор о работе явно был ей не по душе. — Но я бы нашла какое-нибудь изящное оправдание. Хорошо, что с тобой можно не притворяться.
— А с остальными так не выйдет? Вот даже тут, на «Софии»? Да ты их всех, прости мой костанианский, в трусах видела.
Робин фыркнула. Ее подмывало толкнуть пальчиком крайнюю в ряду рюмку, чтобы она обрушилась, утягивая за собой остальные, как складывающаяся с сухими щелчками дорожка домино, — и рассмеяться в раздосадованное лицо сержанта, чтобы не смел задавать ей неудобных вопросов. Но они же друзья, нельзя пренебрегать редкой минутой искренности, пусть даже хочется сбежать и спрятаться под одеялом. Некстати в памяти всплыла теплая белая шкура из каюты лорда Дега Росса.
— Начнем с того, что никого в трусах и без трусов я на корабле не видела. И да, я не чувствую себя раскованно в обществе доктора Миллса или капитана Кржижановского. Конрад и мистер Маркес сами предпочитают держать дистанцию. А лорд Дьюитт… — Робин запнулась. Слишком сложно было пытаться объяснить все нюансы их краткого, но увлекательного знакомства с молодым Дега Россой. — Я хочу надеяться, что однажды я смогу быть с ним собой.
— Ха, малышка, поверь мне, он такой же простой парень, как твой покорный слуга. Даже еще проще: дом не дорос. Так что с ним ты точно можешь быть кем захочешь.
— Не уверена, что он примет меня такой, какая я есть.
— Это какой же?
Робин открыла рот — и закрыла. Она встала, нервно прошлась между столиков, поправила пару надежно закрепленных в пазах стульев.
— Я…
Она ненавидела классическую музыку. И могла бы пространно и аргументированно объяснить почему. Она выбрала любить рок-баллады, но причину назвать бы не сумела. Она действительно любила красивую дорогую одежду, которая, помимо всего прочего, была еще и удобной. Она любила хорошую кухню (и счищала шкурки с овощей). Ей было скучно и отчаянно тесно в роли компаньонки, но на «Софии» она не была уверена, что реально полезна. Она решила, что хочет приключений, потому что жизнь авантюристки была полной противоположностью респектабельному быту, который выбрали для нее родители. Она выдумала астероид с полуголыми красавчиками во время одной из ночных бесед с Тилли, когда от тоски и жалости к себе хотелось лезть на стену. Но действительно ли ей было нужно хоть что-то из этого?
Я боюсь, что он поймет, какая я на самом деле пустышка. Фальшивая, насквозь фальшивая кукла! Боюсь увидеть, как восхищение в его взгляде сменяет презрение.
— Я… — горло сдавил спазм. — Я для него что-то вроде картины на стене. Или красивой статуэтки. Никому не хочется, чтобы статуя вдруг ожила. Ее предназначение — услаждать взор.
— По-моему, ты его недооцениваешь.
— Я разбираюсь в людях, — отрезала Робин. — Особенно в тех, с кем спала.
— Ясно-понятно, — тут же отступил сержант. — Показать фокус со стаканчиками?
Канко незаметно выскользнула в коридор.