Едва металлические ставни поднялись, Робин принялась открывать окна. Дом затопила густая патока уличного воздуха. Но лучше уж так, чем прохладный, свежий газ с неизвестными свойствами.
— Знаешь, мне мама никогда не рассказывала, как она жила в детстве, — поделилась Робин. — У вас, наверное, были очень опасные враги. Вы были шпионами? Цензорами? Обокрали какую-то могущественную корпорацию?
Она прошла вслед за бабушкой наверх. Налево — спальня, направо — кабинет. В спальне Робин уже успела похозяйничать. По кровати были разложены старые платья Софии. Удивительно хорошо сохранились. И благодаря классическому покрою (и тому, что других вариантов не было) некоторые можно было носить и сейчас. Одно из платьев, серое, с узкой черной полоской вдоль подола, лежало отдельно. Робин оно явно понравилось больше прочих.
Кабинет. Убежище Софии, святилище прежней жизни, в которой было что-то, кроме детских воплей, присыпок и питательных смесей. Кабинет был маленьким и казался еще более тесным из-за набитых разным хламом шкафов. Большую его часть занимал стол с огромным, особенно по нынешним меркам, монитором. Да, когда-то для голограмм требовалась рама. Под монитором стояли в ряд аккуратно раскрашенные фигурки космических кораблей.
Одну из стен украшали рисунки маленькой Адель. Роскошный розовый замок с разноцветными башенками и блестками, синяя трава, среди которой растопырили ручки-палочки смешные фигурки человечков: девочка в ярком платьице, женщина в черном и мужчина в белом костюме на красном единороге. Адель рисовала много единорогов, а еще бабочек, маму, своего хомячка и дядюшку Алфи. Ни одного рисунка Бастиана. Там же, среди картинок, висела потускневшая медаль в пышной розочке из атласных лент: первое место на конкурсе пирожков. София не умела и не любила готовить. В отличие от всех местных кумушек. Но гораздо больше София не умела и не любила проигрывать. Она вспомнила, как двое суток почти постоянно взбивала, перемешивала, запекала, прерываясь только на очередные слезы Адель. Она своего добилась. Из всех трофеев этот был самым заслуженным.
Большая часть носителей информации в шкафах содержала материалы об эвеланах, местах, где находили следы их цивилизации. София пыталась анализировать собранную на Малакаре информацию все свободное время, которого было, прямо скажем, совсем немного. А еще отдельную полку занимала масса разных данных о не слишком легальных операциях и тех, кто их проворачивал. И сейчас эта полка была пуста...
— Ой, ба, смотри, этот похож на капитана! А эта женщина на НИКУ.
Робин держала в руках рамку с голографией, которую давным-давно София при помощи нелегальной программы выдрала с федератского новостного портала. На ней молодой синеглазый мужчина вел куда-то черноволосую женщину в сером платье. Женщина была в наручниках, в момент снимка она явно говорила что-то не слишком приятное («Убери с лица это самодовольное выражение, оно просто отвратительно, уже завтра я буду на свободе»).
Между тем, Лан и Джинджер закончили разбираться с системой защиты и поднялись наверх. Снаружи дома слышался какой-то подозрительный шум.