Это был особый день наполненный хрустяще звонким предчувствием перемен. Небо обнимало тебя синим колодцем, ласкало и любило, словно родного детеныша. И было хорошо. Восторженно было и необыкновенностно в груди! Облака неспешно летели к горизонту пушисто-ватными кораблями, а солнце по доброму слепило глаза, обещая хороший день.
Всего-то одиннадцать станций от Петербурга, а какая разительная перемена! За горизонтом остался тяжеловесный город разросшийся будто грибница там сям. Все эти жилмассивы, гаражные кооперативы, торговые центры и надоедливые чадные заводы растворились вдали – здесь жила тишина и шепот березовых перелесков; треньканье насекомых наполняло воздух, а вдали виднелись жизнерадостные дачные домики. Природа здесь радовалась, жила, природа здесь расправляла воображаемые плечи, отдыхая от запаха машинной гари.
Станция «Красный Пролетариат». Выщербленная платформа, крохотный вокзальчик вдалеке, примостившийся себе нарядным кукольным домиком. Вокзал как водится закрыт, кассы давным давно не действуют – скажешь контроллеру что сел на станции «Красный пролетариат», и билет тебе пробьют прямо в электричке. Сначала поглядят недоверчиво, мол, врешь мил человек, чтобы деньгу выгадать, а потом все же выдадут торжественно-тонкий билетный листок. Пропуск в царственно серую, монументально несокрушимую электрическую машину
Город совсем рядом, а станция ощущается очаровательно диковатой и заброшенной.
Электричка закрыла двери и уехала вдаль. А ты остался один на один с этим воскресным днем.