Попытка быстро перевести тему и заговорить жене зубы не очень-то сработала. Люда знала своего мужа давно, и знала о его склонности быть активистом. Раньше ей даже нравилось, что Василий именно такой - неравнодушный, готовый действовать. Но в эти лихие годы это было не самое лучшее качество для человека. Излишняя рьяность была опасной - сколько было историй о том, как люди теряли работу, пытаясь защитить свои права, или гибли, спасая от уличного грабежа случайных встречных. Наконец, он помнил, какая тень пробежала по лицу Людмилы в тот раз, когда она услышала о гибели неблагополучных соседей от "неисправной электропроводки". Она так ничего и не высказала в тот раз, но с тех пор он всегда ощущал некое отчуждение, возникшее между ними. Его жена всерьёз начинала бояться, то ли его, то ли за него. Впрочем, позорное бегство на балкон вполне помогло - Люда только вздохнула, взглянув мужу вслед, и подошла к Насте, включившись в процесс готовки.
Идти в музей вечером, когда уже темнеет, было идеей не из лучших, так что пришлось оставить визит в культурное заведение на следующие сутки. Поэтому Василий остался дома, наслаждаться ужином, а потом лежал рядом с женой и мучительно о чём-то думал, медленно засыпая под звуки работающего телевизора. Кажется, какая-то конспирологическая передача про Распутина.
-------------------------------------------
Следующий день, к счастью для Василия, был выходным. Как и обычно. он проснулся раньше всех. Людмила спала своим беспокойным и тревожным сном заболевшего человека. Настя, как обычно, сползла с подушки и завернулась в кокон от одеяла, высунув оттуда одну ногу. Решив не будить домашних, глава семейства Поповых тихо, словно диверсант, прокрался на кухню, и быстренько заделал себе чаю с бутербродами. Расправившись с этим нехитрым завтраком и обеспечив себя силами на первую половину дня, он так же тихо, стараясь не шуметь, собрался, прихватил с собой цинковый патронный короб с медалями, и покинул квартиру.
Утро выдалось морозным и влажным. Шел мокрый снег, под ногами неприятно хлюпало, а во дворе было пустынно и немноголюдно. Отправившись на автобусную остановку, Попов обнаружил там следы давешнего пожара. От ларька остался только почерневший от копоти корпус, обтянутый по кругу двухцветной красно-белой лентой, треплющейся на ветру. Возле остановки был припаркован милицейский "Бобик", и двое служивых в шапках и толстых куртках ежились и покуривали, непонятно чего ожидая. У одного под мышкой был зажат планшет, в котором, надо думать, была уже пара листов свидетельских показаний. До уха Попова донесся обрывок фразы.
- ...суки, блять, малолетние. Возомнили себя...
Автобус подъехал через пять минут, и Попов забрался в полупустой салон. Ему предстояла сорокаминутная поездка по городу с созерцанием одинаковых серых пейзажей. Сначала центр, с этим новомодным клубом. Потом спальный район, очень похожий на тот, где жил сам Попов. Потом - полузаброшенная часть этого же района, на которой в автобус ввалился громкий и зловонный бомж, начавший клянчить у пассажиров мелочёвку, и рассказывать о том, что при СССР он был младшим научным сотрудником НИИ и изобрёл генную бомбу.
- Я вертел судьбами людей! - Пьяно гундосил он, плюхнувшись на свободное сиденье рядом с какой-то женщиной. - Судьбами миллионов! А теперь... Теперь... - Махнув грязной ручищей, перевязанной тряпкой, он откинулся на сиденье и захрапел.
Автобус покинул черту города. За окном проползала свалка, бывшая когда-то одним из испытательных полигонов НИИ. На ней бомж очнулся и, ругая пасажиров за то, что не разбудили, вывалился на остановке. Потом был частный сектор - на этой остановке начали вылезать пожилые, которые весь рейс только и говорили, что о влиянии лунных фаз на процесс роста сельскохозяйственных культур. Вообще, Попову много раз говорили, что лучше бы ему жить в частном секторе - там, дескать, и воздух свежей, и шума меньше, Люда бы враз на поправку пошла. Но Попов смотрел в окно, и видел примерно в километре отсюда три полосатые трубы, чадящие в небо огромным чёрным облаком, и его брали сильные сомнения. Посёлок "Лазурное" автобус миновал стороной, а жаль - места там были красивые. Только вот загородили всё заборами, зажравшиеся сволочи, чтоб простых людей не пускать. Ну а дальше... Дальше был музей.
Музей располагался в бывшем имении графа Румянцева, которое во времена Российской Империи считалось страшной глушью. Но как выяснилось, руки верного палача графа из этой глуши легко дотягивались и до Петербурга, и до Москвы, и до самых отдалённых губерний. А потом и до самого графа дотянулась рука правосудия, несколько отличного от его идеалов. С графских времён тут и остался огороженный кирпичной оградой надел, отведённый под Музей Воинской Славы Красной Армии. Попов был тут ещё подростком - в школе их водили на экскурсии. Помнится, всегда было очень интересно. Едва только Попов прошел через арочный проход на территорию музея, воспоминания так и нахлынули. Помнится, раньше во дворе при музее стояла на стендах разнообразная техника, от броневика времён Революции до современных ракетных установок "Град". Пятнадцать или шестнадцать единиц техники разных эпох существования Красной Армии, из которых сейчас осталось только четыре - реактивная установка "Катюша", фронтовая полуторка, возившая хлеб через Неву в осаждённый Ленинград, полуразвалившийся самолёт, на котором забрасывали в тыл диверсионную группу "Данко", которая захватила в плен Эймунда Авеля, и лендлизовский "додж", на котором возили коменданта Энного в годы войны. Все они были накрыты брезентом, хлопавшим на ветру, и даже на оставшиеся экспонаты наружной экспозиции посмотреть было нельзя. Техника рядами выстроилась вдоль уже несуществующей дороги - от неё осталась только колея, на которой не росла трава и сорняки, густо проросшие там и тут. Дорожка прямым ходом вела к двухэтажному зданию, в котором всё ещё угадывалась его былая принадлежность. Графская усадьба монолитом стояла в центре подворья, высясь вверх во все свои два этажа с обширным балконом, стоя на прочном фундаменте, который до сих пор не подточило время. Треугольная крыша, выложенная поблёкшей под дождями зелёной черепицей, полностью накрывала здание, и опиралась на ряды четырёхугольных колонн со всех сторон. Высокое крыльцо вело к широкому входу, раскрытному настежь -собственно говоря, вместо дверей была повешена блёклая обтрёпанная клеёнка. Стены здания давно и прочно отвоевал мох и плющ. Покрытие местами облетело, обнажая кирпич. Однако здание явно не собирались просто бросить - изнутри слышались звуки, характерные для стройки, а на крыльце и балконах суетились люди в замызганных спецовках, старательно удаляя со здания следы времени, чтобы затем его реставрировать. Один из рабочих при этом был тоже из "Иксов", причём способности его были родственны способностям самого Василия - тот держал двумя руками штепсельную вилку перфоратора, а шнур уходил в окно, из которого доносились характерные звуки сверления.
- Дядь, тебе тут чего? - Окликнул вдруг Василия женский голос.
Василий обернулся, и увидел просто таки гигантскую девушку. Росту в ней было добрых два с половиной метра, она была плечиста и крепка, и одета совсем не по сезону, нося лишь синий комбинезон строителя да майку-безрукавку с логотипом какой-то малоивестной трэш-металл группы. На её голове была оранжевая каска, заляпанная известью даже больше, чем спецовка, а на каске были закреплены очки. На шее болтался респиратор. Малярша, очевидно. Но чёрт возьми, выглядит она как натуральная амазонка - бицепсы так и бугрятся. Но лицо её было доброжелательно и улыбчиво.
- Что, заблудился чтоли? - Осведомилась девушка, без видимых затруднений державшая под мышкой два бумажных мешка с известью. - Или на работу по объявлению?