Сможет ли Аид понять, обнаружат ли их на этаже?..
Мозги псионика вернулись в свое естественное положение, оторвавшись, наконец, от мыслей о заднице Иволги и губах Мрака.
Он слышал нечто подобное о том, что опасность обостряет половой инстинкт. Очевидно, это происходит лишь у определенного вида людей, ибо сам Аид сейчас только ощущал игру сфинктера и потребность в скором времени завершить уже миссию.
Но даже за эти мысли он не мог ручаться: вдруг они были лишь отголоском чьих-то других эмоций?..
Сейчас главное, не ловить ничего личного в эфир. Если он поймает настроение врага, то все совсем может пойти по пизде.
— Есть несколько примет. Стрельба, крики и взрывы... — быстро начал перебирать очевидные варианты, — Ну это, конечно, самые очевидные варианты.
Псионик заглянул в шахту и скривился.
Высоко, блять.
И почему никто не проголосовал за лестницу?.. По оперативной подготовке у мужчины была твердая тройка. Его способности были оценены, как «удовлетворительные», хотя он бы сам себе не доверил ничего страшнее отвертки.
Так, стоп.
Это ведь сейчас его были мысли?.. Или мысли его инструктора?..
Проклятье. Очень сложно иметь собственное мнение, когда вокруг кружит миллионы других. Так несложно себя и за идиота считать, потому что у всех варианты сходятся.
«Так я идиот или нет?..».
Загадка… хотелось верить, что в процессе он это вспомнит.
Спускался псионик с матами и тормозами. Сначала пришлось убрать меч, потом пристроить крюк… Притормозил почти сразу у крюка, мысленно ловя версии «прыжка веры» в головах у товарищей. Подсказки помогли настроиться и вспомнить, как именно производить толчок и как спускаться.
— Аид на месте. Выпускайте бычка, — хохотнул, доставая винтовку из-за спины.
Готовность свою он оценивал, как «ниже среднего».
В восьмидесяти процентах случаев, причиной смертей псиоников на заданиях являлся адреналин. Попадая в кровь, эта штука напрочь выбивала чувство всякой меры, и псионики просто не расчитывали силы, переходя предел.
Очень не хотелось быть в числе этих лузеров. Дожить почти до сорока, чтобы сгнить на первом задании. Он так до сих пор и не вспомнил, почему решил оставить судебную практику и отправиться на эту миссию.
В этом была какая-то причина.
Какая-то серьезная, важная причина…
Но её почему-то перебивали мысли товарищей, у каждого из которых были свои идеи, зачем они здесь.
«Что я здесь делаю?..».
Привычный вопрос, за последние десять лет ставший едва ли не утренней молитвой. Доктор Эмберс предложила задавать его каждое утро перед зеркалом, чтобы стимулировать память.
«Три вопроса, Аид. Кто я? Как меня зовут? И что я здесь делаю».
Ответ его ждал на листочке, за зеркалом. Но он не всегда вспоминал, что этот ответ вообще существует.
Я — псионик. Мужчина. Американец.
Меня зовут… меня…
Что я здесь делаю?..
Он не успел ответить на два последние вопроса. Мысли окружающих его людей лихорадочно загорались, превращаясь в отточенные клинки, готовые к бою. Сливающиеся в абсолютную готовность к предстоящей миссии.
«Что я, блять, здесь делаю?..».
Убрать четыре цели. Скрыться в подсобке. Выжить.
Смягчить возможные огрехи. Вывести всех живыми.
Нет-нет-нет, это не его мысли.
«Я — псионик. Мужчина. Американец. Позывной — Аид. Мое настоящее имя…».
Вспоминай же, черт.
Вспомнить он не успел. Мозг переключился на новую волну, ища среди помех умы тех, кто заполонил этаж.