Бесцветное зелье придало сил, но никакая магия не могла избавить Рэйвен от ощущения приближающегося конца. Захотелось развернуться и не оборачиваясь, бежать подальше из мерзкого подземелья.
Она не понимала, что происходит. Почему один из её спутников уподобился сказочному пушистому леммингу, а другой за просто так ушёл куда-то с убийцей-бейнитом, словно они были закадычным приятелями. И дело не только в том, что Бронталас оставил их четверых против неведомой угрозы, с размеренностью маятника-гильотины приближающейся из темноты. Он и себя подвергал не меньшей опасности. Минуту назад фанатик с копьём готовился выступить в одиночку против шестерых. Что ему сейчас мешало проткнуть одинокого эльфа, будто букашку, окромя врождённого великодушия?
Альтея куда-то тащила Клыка и тот — гладиатор, прошедший через череду кровавых боёв, — безропотно подчинялся эльфийке-подростку. Почему, зачем — Рэйвен не понимала. Они стояли на возвышенности, на твёрдом каменном полу, могли без труда прятаться за стенами, а при необходимости отступить, в то время, как враг вынужден был брести по пояс в воде по узкому коридору, будучи лёгкой мишенью для снарядов, магии и стрел. Вместо этого эльфийка и гладиатор предпочли зайти в водную ловушку добровольно, а вместо каменного укрытия выбрали хлипкие деревянные опоры.
"Будь всё оно проклято, — бессильно подумала Рэйвен. — Боги, как же не хватает нормального мужика, который бы всё объяснил, сделал как правильно и взял на себя ответственность за последствия".
Однако нормальный мужик был девичьей фантазией и существовал лишь в балладах и на страницах романов — это она знала совершенно точно. Здесь же, в вонючей полной сектантов канализации, приходилось иметь дело с тем, что есть. Поэтому Рэйвен лишь пробормотала нескладную молитву не направленную ни к кому из богов персонально и повторила короткое, зачаровывающее камни заклинание.
И словно безропотная, распятая на полу пленница стала ждать, когда опустится маятник смерти.