Вдове было охренительно больно. Она сидела, стараясь не шевелить рукой - плечо и лопатка с одной и той же, мать ее стороны. Она бы взвыла, если бы не общество.
Только тихо прошипела, стиснув зубы и глядя на Тореро с ненавистью:
- Пришить меня хотела по-тихому?
Никогда не доверяла женщинам, особенно с плакатов WANTED - знала, что от них ждать. На личном опыте.
На счастье сраные фермеры вылезли раньше, чем случилась словесная потасовка, и весь гнев переместился туда. Юджиния поднялась, прижимая руку к телу, чтоб не потерять сознание от резкого движения (вот будет потеха-то), взвела курок и направило дуло револьвера на Томаса. Громко и по-прежнему сквозь зубы процедила:
- Стой на месте, ублюдошный засранец. Это что, мать твою драть, такое было? Так ты всё ЗНААААЛ?! Быстро положили все свои пукалки и тыкалки, - она выстрелила в землю возле ног фермерского говнюка, изрыгая таким образом свой праведный гнев. Ей было больно, что искры из глаз, и ощущение, такое гаденькое, от предательства усиливалось болью в несколько раз.
- Сумму, которую обещал, выплатишь не на четверых, а каждому. И прямо сейчас. ЯСНО? - в глазах сверкали молнии, а лицо, напряженное, перекошенное от боли и гнева, являло собой непередаваемого ужаса зрелище.
Единственное, чему радовалась Юджиния, это своей рубашке.
Какой, всё-таки, удачный цвет!