Попав в жилище знахарки, Аиир с любопытством огляделся. Землянка была прямо-таки пропитана уютом. А запахи... запахи напоминали ему далекое прошлое - беспечную жизнь до первого Зова. Оборвавшаяся монотонная песня и хлопок двери заставили невольно вздрогнуть, а быстрый взгляд сообщил о том что из Девяти, похоже, осталось только пятеро. Последовавшие события не вызывали желания удовлетворить любопытство, да и предупреждение Эрны звучало вполне однозначно. То, что стучало там снаружи, не могло быть человеком. А подобная настойчивость не привела бы ни к чему хорошему, вздумай кто-нибудь открыть дверь. Оскар был прав, им следовало остаться тут.
Аурелия лежала в центре хижины и... спала. Легкий румянец и тихое размеренное дыхание говорили о том, что самое страшное осталось позади. Вновь заговорила Эрна. Пробуждение молодой леди будет им дорого стоить. Имя, прошлое. И глаз одного из них. К удивлению летописца, одна из девушек - Элоиза, почти сразу же согласилась принести эту жертву. Эта неожиданная готовность отдать столь многое ради другого человека тронула историка. Незримые весы в душе Аиира, пребывавшие до этого, казалось, в идеальном балансе, чуть вздрогнули и слегка изменили положение своих чаш.
Затем вмешался Кристиан. Речь его знахарка слушала не перебивая. Грусть на ее лице казалась историку смутно знакомой, как-будто он испытывал ее сам когда-то очень давно. Настолько, что уже не помнит ни ее причины, ни источника. Аиир чуть не поддался порыву выйти за ней следом. Летописец сам, по собственному желанию, хотел узнать о жизни и судьбе этой необычной женщины. Подобное желание возникало у мужчины крайне редко. Столетия жизни давно охладили интерес к человеческой природе. Уж ее-то, казалось, историк видел во всех возможных формах и проявлениях. Очень часто эти формы были отталкивающи и уродливы, но иногда... То, какими прекрасными иногда были порывы души, какими самоотверженными намерения и поступки, с лихвой окупало все остальные неприятные проявления. Судя по всему, ради спасения молодой девушки знахарка рисковала по меньшей мере своей жизнью. И рисковала бы еще больше, попытайся она ее пробудить. Возможно именно поэтому плата была столь высока.
Летописцу хотелось догнать Эрну, расспросить о том что произошло в прошлом. За что король Брон лишил ее зрения? Мужчине хотелось узнать ее лучше, не как ведьму - как человека. Ведь под этой маской была обычная девушка, женщина. Даже если природа ее была волшебной, и жизнь отличалась от жизни большинства других, точно так же она испытывала боль, радость, усталость и одиночество. Почему-то сейчас Аиир был в этом абсолютно уверен. И, живя такой жизнью, она находила в себе силы помогать другим. Какой же должен быть внутренний стержень, чтобы, после пережитого от рук людей, помогать им на грани самопожертвования? Почему она вообще помогла им, что ей двигало? Летописец пожалел, что не решился заглянуть к ней раньше, в других обстоятельствах. Возможно знахарка когда-то была такой же как Элоиза. Пылкой, порывистой и самоотверженной. Готовой пожертвовать собой ради близких. А может быть ей двигал долг. Ноша, которую могла нести только ведьма Эрна. Крест, подобный тому, что взвалил на себя и сам летописец.
Добро и зло в который раз выясняли отношения, но так ли все просто здесь было? С какой точки открывался правильный вид? Это было избито и банально донельзя, но этот самый правильный вид зависит от твоей позиции. Аиир, как летописец... пожалуй даже как человек, уставший от бесконечной борьбы, придерживался нейтралитета. И все же, как и всякий человек, он не мог не оценивать поступков окружающих. Порой разумом, иногда сердцем. За всю свою жизнь он так и не вытравил в себе это качество. Да и было ли это возможно? В момент когда за Эрной захлопнулась дверь, чаши весов вновь покачнулись.
Мысли летописца были прерваны обратившимся к нему рыцарем. - Поселение поблизости было всего одно, - историк ткнул пальцем в карту, - здесь. Как видишь расстояние до него приличное. Насколько мне известно, там жила дворцовая прислуга. Думаю за десять лет оно опустело, но как знать? - Аиир пожал плечами. - А насчет легенды... - Летописец расправил плечи, да так, что его внешний вид начал источать благородство и величавость, насколько это конечно было возможно в его покрытых заплатками одеждах. Пристукнул посохом, направил взгляд перед собой, словно собравшись выступить перед королевским двором, и хорошо поставленным голосом изрек: "Однажды Девять юных Душ окажутся пробужденными и это станет началом конца для всех сил зла. Ибо одна из них будет причиной гибели Зла Изначального, а другая заточит это зло в себе. Если же все Девять Душ будут истреблены, миру Добра придет конец." Закончил. И словно потускнел немного, возвращаясь к прежнему облику.