В мертвых глазах холод и лед, в мертвых глазах ненависть и желание убивать. Взгляды всех мертвецов устремились в сторону принца Вейлонского. Какая честь! И даже сам Король почтил его своим вниманием! Вон, идёт, брызжет свежей кровью...
Не иначе как благословить союз с доченькой желает. А там и до кровавой свадебки недалеко.
Когда мертвецы подошли настолько близко, что стали слышны и червивые их мыслишки и зловонное дыхание, раздался грохот посуды и яростный рык молодого рыцаря, измазанного чем-то зеленым.
Стоило латному сапогу опуститься на кубок, царапая зеркальную поверхность, превращая в зеленую крошку прекрасный изумруд, как мертвые принялись складываться словно дровишки в камине и, видимо, умирать уже навсегда. Рыцарь же продолжал крушить и крошить уже просто из удовольствия, даже когда все мертвецы успокоились. Не в настроении, видать, был.
***
Внутренности скручивало невыносимо, словно их щедро сбрызнули ядом. Что-то умирало внутри, хваталось за её сердце. И тут Аурелия поняла: это не ведьма, это она сама умирает, а её место занимает кто-то гораздо сильнее. Теперь в её теле будет жить кто-то ещё и этот кто-то был ей хорошо известен. Ведьма, запечатанная в теле Аурелии хохотала, как безумная. Она всех обманула и всенепременно будет смеяться последней снова и снова. И Аурелия уже не станет прежней. Если только не придумает способ, как избавиться от неугодной соседки. Но это уже совсем другая сказка. А пока...
Дикий смех покинул уста скромной с виду дочери звездочета. Та хохотала так, будто бы тронулась умом. И учитывая недавнее убийство ею самого Короля, эта версия вполна имела место быть.
Став глазами и ушами ведьмы, став её голосом, Аурелия вскоре почувствовала горечь, обиду и такой силы злость, что почти потеряла сознание.
Постепенно эти чувства схлынули, оставив в груди тяжелый ком и Аурелия снова стала собой. Только где-то в глубине груди зловеще смеялась ведьма.
***
Милый трусишка шут спрятался, хоть опасность и миновала. Король теперь был мертв и как прежде не уронил свой статус - лежал, как вишенка, на самом верху кучи трупов.
Принцессы не было в зале, но с ней кто-нибудь да разберется - тут ведь такая мышка-норушка под столом сидит, в обнимку со спящим палачом. Шут и палач - родственники? Занимательно, но не настолько, чтобы забыть, как малышка фрейлина кричала о каком-то тайном выходе.
Арчибальд тоже это слышал, но кажется нашел свой тайный выход раньше. Под столом было пыльно, но очень уютно. Интересно, сколько он тут проведет, подле отца, поедая гнилую пищу и пытаясь разбудить родственника. А тот деловито обхватил сынишку за ногу и причмокивал, улыбаясь. Не иначе как мать ему снилась.
***
От мыслей о прекрасном Вертране Элоизу могло отвлечь только одно. И это даже не жуткая головная боль, что становилась только хуже. Смех, дикий, неприятный, безумный, он был ей хорошо знаком. Так хохотала ведьма в последние мгновения её сна.
И стоило девушке обернуться на звук, Валетт и Кристиану предстало не менее жуткой зрелище - окровавленный затылок Элоизы, спутавшиеся от крови волосы, струйка крови, текущая по шее. Ей срочно, срочно нужна была помощь. Лекаря сюда, лекаря!
А за окном шелестел листвой солнечный весенний денёк. Вот и какая-то птичка запела, забравшись на ветку, прямо у окна. Идиллия. Покой. Будто и не было этих нескольких кошмарных минут.
Но наша Сказка только начинается...