Валетт мигом влетела в каморку шута, едва успев понять, что что-то в ней шумно рухнуло.
Это тут было, тут! Она прекрасно помнит, боже, разве такое забудешь!
О, ну то есть она, конечно, забыла, и скорей откусит себе язык, чем скажет кому-нибудь, что видела... кому-нибудь ещё, кроме... да она вообще ничего никому! никогда! Господи, она чуть не умерла тогда от страха!
А так всё хорошо начиналось... У принцессы играли в карты. Проигравшие должны были целоваться. Это была бесподобная затея! Было так интригующе проиграть вовремя, чтобы оказаться в комнате поцелуев с тем, кем надо. Удавалось не всегда, так что не все поцелуи оказались душистыми и приятными. Господин Флеммель, невесть как затесавшийся на эту игру скучный сорокалетний старик, пах селёдкой. Барон Торч, молодой забияка из провинции, был грубоват, неловок и обдавал шлейфом портвейна, от которого кружилась голова. Но парочку поцелуев стоило повторить. И, когда уже почти все разошлись, то Валетт, повинуясь лёгкому, но очень прозрачному намеку шёпотом на зардевшееся ушко, незаметно отделилась от остальных фрейлин и тайком нырнула в комнатку шута - она знала, да все знали, что в этот час шут с помощником развлекает поздний ужин у короля. Гогот стоял на весь дворец, так что можно было не опасаться нежданных помех. И вот, когда Валет, замирая от предвкушения и лёгкой нервической дрожи, ждала одного из приятственных кавалеров, вдруг послышался какой-то шорох. Испугавшись быть застигнутой, Валетт вжалась в стену, зарывшись в висящие на крюках костюмы шута. Она было подумала, что раз шаги раздаются в бальной зале - то кто-то пройдет мимо либо, если это участник её маленькой шалости, зайдёт и позовёт её. Но всё оказалось совсем не так. Она с ужасом узнала голос Его Величества и его тяжёлый уверенный шаг. Он что-то говорил, но Валетт со страху не поняла, о чём. С ним был ещё кто-то, закутанный в тёмный плащ и сгорбленный. Нельзя было понять, мужчина это или женщина и какого возраста - фигура была полностью скрыта широкими складками плаща, а отвечал спутник короля односложным невнятным гмыканьем.
Сейчас, сейчас они пройдут мимо, им нечего тут делать - успокаивала себя фрейлина, а сердчишко её прямо выскакивало из груди. Каково же ей было, когда эта парочка вошла прямо в каморку, где она пряталась! Валетт едва не вскрикнула. Чтобы не издать ни звука и не быть обнаруженной, она закусила вонючий рукав шутовского одеяния и затаила дыхание. Что они тут забыли?! Девушка не могла отвести глаз от неожиданных визитеров, в ужасе придумывая, что она будет врать, если ее застигнут.
Как глупо! Вроде бы и ничего плохого не совершила, и чувствуешь себя преступницей. Она уже было решила, что умрёт на месте, когда её обнаружат, как услышала, что король прощается со своим собеседником:
- Отлично, надеюсь, увидимся не скоро (или скоро? Валетт с перепугу не была уверена, что правильно расслышала). Проход ведет в известную тебе кладовую, из которой выход наружу. Ты знаешь, - буркнул король и взялся рукой за канделябр на каминной решётке, повернул его и... что-то где-то сдвинулось, будто шкаф или камень, а Его Величество махнул рукой - иди, дескать. Его собеседник коротко снова гмыкнул и нырнул в камин. Король несколько мгновений слушал удаляющийся шорох, потом повернул канделябр обратно и, шумно вздохнув, вышел.
Фрейлина к тому времени была уже ни жива, ни мертва. Ей уже не хотелось никаких поцелуев. Да и вкус одежды Огурчика противно отдавался во рту. Как только шаги Его Величества затихли, Валетт опрометью выскочила из шутовской каморки и помчалась к себе, а там долго дышала у распахнутого окна и то и дело подносила к носу флакон нюхательной соли. Приходил ли её кавалер на несостоявшееся свидание - она так и не узнала. Не осмелилась спросить даже намёком, а сам он вёл себя как обычно, тоже ничего не говоря.
И, конечно, как только стало ясно, что нужно убегать из опасной залы со всех ног, фрейлина подумала об этом проходе. Влетев в каморку, она едва не споткнулась о молодого шута.
- Арч-ч-чи..! Что вы здесь... Ох. - она обнаружила рядом мёртвое тело и умолкла на миг. - Арчибальд, вставайте немедленно! - она ещё не приучилась всегда "тыкать" ученику шута. - Мертвецы оживают и нападают! Надо бежать! да вставайте же! - на Валетт неожиданно и совершенно неуместно накатило то предвкушение, что она испытала тогда, ожидая кавалера. И помощник шута... ("ах!")... так трогательно распростёрт на полу. И запах лаванды, столь прельстительный... ("м-м-м!")... что невозможно, совершенно невозможно удержаться, чтобы не коснуться...
Глаза Валетт подёрнулись поволокой и она - неожиданно для себя - томно вздохнула, решив, что надо срочно, немедленно поддержать ему голову, ведь он наверняка ушибся.
- Как вы себя чувствуете, Арчи... бальд, - она запиналась, чувствуя, как заливается краской.
"Нет, что я творю, не время! Надо немедля бежать! Да и вообще!" - сумбурно пронеслось у неё в голове, и она отстранилась, успев всё же коснуться шута ладонью - и это место теперь предательски горело, требуя ещё и ещё прикосновений.
- Вставайте же! - Валетт, всё ещё на коленях, убрала руки за спину, подальше от соблазна. - Открывайте проход, ну же! Ах, ладно, я сама!
И, вскочив ("Как удачно, не нужно ни в чем оправдываться, вполне хорошая причина, и я ничего такого..."), потянулась к тому самому канделябру, стараясь его повернуть.