Астрис усмехается шутке Калисты, дёрнув уголками губ, не слишком отвлекаясь от собственного дела и уже начиная напевать себе что-то под нос. Зеленоволосая понимала, о чём говорила девушка, хотя может и не знала обо всех её талантах. Усаживаясь поудобнее, пододвигаясь так, чтобы и беловолосой было места побольше, она не замечает поползений к своему боку.
— А? — аж немного дёрнувшись в сторону, Астрис трясёт головой туда-сюда в поисках голоска, опуская взгляд ниже и широко улыбаясь, точно также переводя взгляд на Миуми, скачущую рядом, — было бы неплохо, да? — подмигнув, нагибаясь к ней поближе, весело произносит девушка. Однако, следом качает головой, продолжая, — но, к сожалению, нет. Бывает в мире совпадение, и одно из них случается прямо у тебя перед глазами. Хотя, — она усмехается громче, а затем загадочно растягивает губы в улыбке. Не то, чтобы полуэльфийка хотела надумать себе, что её мать вполне могла родить ещё одного ребёнка, не поделившись с ними этим рассказом, но кто знает?
Удивительные истории приходят оттуда, откуда вы даже не подозреваете.
— Про валькирий, говоришь, — она снова косится на ребёнка. Многие геройские песни, которые видимо нравились той же Эмили, были не самые из приятных. В них часто пелось про кровь врагов, да о неприятных обрядах. Она вновь несколько раз дёргает струны лютни, сыграв какой-то перебор, а затем хлопая по дереву, начиная с довольно ненавязчивой медленной мелодии.
Голос Астрис совсем менялся, когда она начинала петь. Пропадал акцент родной деревни, и кажется, даже её дыхание менялось. За отсутствием песен полностью сосредоточенных под валькирий, Фарсатра поёт про Богов, что вместе пируют, наблюдая, как люди сражаются за общие идеи, да цели. Тут есть и о Эфине, щедро делящейся со всеми пшеном, да хмелем, Нарелии, – губы Астрис заметно дёргаются в улыбке, когда она вспоминает своего кузена, – бросившей свои клинки в стену, да бы передохнуть со всеми, Иноэль и Ирону, обсуждающих что-то в дальнем углу.
Астрис не замечает, как чем активнее становится песня, тем и эмоциональнее начинает существовать сама бардесса. Сначала притопывая лишь ногой по телеге, как и качаясь из стороны в сторону. Она перечисляет одно божество за другим в немного комичных, бытовых ситуациях, попутно и ведя песню к тому, что кто браво сражался, и защищал свои идеалы, оказывался среди них всех; резко она подскакивает с места, то ногой, то освобождающейся рукой изображая размах крыла. Ведь это Валькирии донесли их на своих могучих крыльях, попутно избавившись от неугодных, да усаживаясь вместе, все они делятся своими историями, и теми, которые ещё будут рассказаны. Фарсатра пританцовывает, и даже умудряется сделать несколько оборотов вокруг своей оси, пусть и держа в голове, что здесь у неё было не слишком много места для своего перформанса.
В конце она смеётся, успевая подпрыгнуть с телегой на небольшой кочке, да бы не скатиться кубырем вниз.
— Надеюсь, я никого не задела? — усмехаясь, явно намекая на вечное идеализирование образов Божеств, и что всё ещё необходимо было понимать, что это – песни, услышанные и подхваченные где-то в других землях, она усаживается обратно на своё место, найдя взглядом ребёнка, — выберем что-нибудь поспокойнее, верно? — вовсе не из-за сбитого дыхания, она вновь начинает наигрывать вступление, поворачивая голову в даль пролегающих полей, хватаясь взглядом за дальние макушки деревьев, и думая о том, что... она выжила. Она ведь могла остаться там, проткнутой, да сожженной. И только благодаря людям, которые её окружали сейчас, Астрис осталась жива.
— Я чувствую солнце, сквозь пепел в небесах. Где Избранный, что проведёт нас в ночь? — наконец, вступает она и голосом.