Нобкит недоуменно посмотрел на Готтлиба, но более ничего не сказал. Только несколько раз перевёл взгляд с одного на другого.
Расспросы же Квашни у торговец ни к чему не привели. Одни отмахивались от проныры, слишком уж бойкая торговля сейчас была. Многим попросту некогда было отвечать на что-либо, кроме вопросов о своих товарах. Да и их клиенты нетерпеливо гнали Рильке прочь, чтобы он не мешал им. Другие торгаши ничего не могли ему сказать - они занимались коммерцией, а не охотой на гоблинов. Какое им дело как правильно надо охотится на зеленых, если это знают те, кто разбирают у них товары. В итоге, несолоно хлебавши Квашня, лишь с советом солдата-калеки, пришлось вернуться обратно к "Пьяному Шахтёру".
После обеда, в животе у Скилъярда приятно побулькивало. Яства у картографа были отменные, даже неприятие слуги не могло поколебать этого. Они с Конрадом преодолели небольшую улочку ведущую на площадь, где Проклятый решил сделать круг в поисках.. кусков гоблинов?! Фу!! Да, именно так, реагировало большинство торговцев и лавочников, а пришедшие на фестиваль охотники за наградой пожимали плечами.
- Где ж ты их найдёшь? Безайтигюнг жеж тока тока начался. Ещё полдня не прошло.. - сказал один из вояк.
- Пфф, да кому они на хрен.. ?!! Толь уши да башка канают.. Остальное никто в город тащить не станет.. на хрена?! Ещё стража чё доброго выставит.. а оно те надо? - скрежетал сквозь зубы другой наёмник.
Так что, крысолов не услышал на марктплац ничего, чтобы ему уже не озвучили ещё господин Ягер и его вышибалы. Фестиваль только начался. А даже, если бы уже кто-то и вернулся с трофеями, никто не стал бы тащить в город целых гоблинов. Многие и головы бы не взяли, ограничившись ушами.
Немного подождав, пока Скилъярд, наконец, удовлетворит свою навязчивую идею по добычи лапы гоблина, они вдвоём пошли на выход из Блитцхёэ через северные ворота. Ещё вчера они все поражались количеству телег и людей, несмотря на поздний час, въезжавших в восточные ворота, втрое усиленная стража и сборщики пошлин едва справлялись с наплывом люда и товарищам пришлось ждать возможности пройти битый час, а то и больше.
Но здесь, сейчас, у северных ворот народу было ещё больше. Люди буквально ломились наружу. Праздник объявлен открытым, необходимые приготовления сделаны и все ринулись в неизвестность близлежащих холмов. Хоть на выход и не было никаких поборов, но из-за огромного количества гостей вчера, даже такое "бесплатное" мероприятие как возможность покинуть город превратилось в стояние в очереди. Хвала богам, что на этот раз компания из двух друзей ограничилась десятком минут, а не часом, как в прошлый раз.
Посещение фермы Оттифред оказалось самым простым и быстрым за сегодня мероприятием. Даже на рынке и при выходе они потеряли больше времени. Бандит весело бегал вперед и возвращался обратно то и дело что-то вынюхивая перед ступавшими за ним фон Кревски и Верфлюхтом. На самой ферме хозяйки не нашлось, один из её "постояльцев" молодой пастушонок лет 16 по имени Гермунд сказал:
- Тык она енто.. в город, агась, почапала. Сказывала чё к закату токмо вернётси, агась..
Но узнав в чём была надобность "евойного благородья сюды то идти, агась", тут же выдал.
- Ой, а возьмите менять, ась? - с каким-то воодушевлением заговорил подросток, - я вам пригожусь, ваша милость. Ей Сигмару пригожуся! Тропки дальния знаю, туды окромя мя, да и не ходють почти не кто. Там ярочкам то хорошо, агась. Возьмите, тятенька, Сигмаром-богом молю! Мне.. мне не надобно ничегошеньки, чесно чесно, агась! Мне б.. мне бы одним глазком токмо...
Людвиг вернулся обратно к постоялому двору первым. За то небольшое время, что прошло между их уходом - ничего не изменилось. Те немногие посетители, что как и они очнулись после крепкой на выпивку фестагской ночи, пропали. Профессора из Альдорфа и его огромного телохранителя также видно не было. Буквально за ним явился Рильке.
А вот возвращения Конрада и Скильъярда пришлось ждать довольно долго. Оставалось около получаса до полудня, судя по довольно интересным механическим часам с боем, которые висели под самой крышей и некоим образом не походили на изделие рук человеческих, когда в дверцах-створках появились знакомые лица.