Кровь.
Расум видел и кровь, и смерть. Подбрасываемые взрывной волной, разрубленные орочьими топорами, с продолговатыми следами от десятков пластин-сюрикенов, изодранные осколками. Заваленные камнями, обожжённые и скрюченные в прогоревших остовах "Химер". Он помнил, как сидел с двумя товарищами у котелка с похлёбкой, не на передовой, но неподалёку от линии фронта. Прозвучал тревожный сигнал, оповещающий об артобстреле. Он и его товарищь бросились в окоп совсем рядом, но было слишком поздно. Грохот взрыва раздался внезапно, совсем рядом. Он и второй гвардеец уцелели, но третий... вроде, его звали как-то на "Р", ему срезало пол головы. Осколком, или ещё чем-то, от левого уха до подбородка, ровной линией. Жуткая картина, которая преследовала его многие года.
Однако, постепенно к такими вещам привыкаешь. Привыкаешь к тому, что сегодняшний день может быть последним в твоей жизни. Ты просто не думаешь о происходящем, не думаешь о собственной шкуре или жизнях сослуживцев. Просто плывёшь по течению и делаешь что тебе говорят, большего и не нужно.
Но он бросил всё это много лет назад, оставил, поменял на тихую и размерянную жизнь в родных горах, на земле своих предков. И, думал, что больше никогда ничего такого не увидит.
До Расума внезапно дошло осознание ужасности произошедшего. Убит не просто человек, а сотрудник Инквизиции. При исполнении.
Кто-то имеет зуб на Инквизицию. Это либо кто-то очень глупый, либо кто-то очень могущественный. Причём, судя по характеру и месту, скорее, всё таки, второе. Глупец не стал бы церемонится, и действовал бы напрямую. Настоящий убийца сделает тихо и без шума, как, впрочем, и вышло.
И...
И он тоже. Он тоже кое-какой, но временный сотрудник Наисвятейшей Инквизиции. Он тоже под прицелом неведомого противника.
-Тиберий, сын шакала! Зачем ты умер, глупец?!
Расум сплюнул на пол, проклиная тот день, когда решил связатся со всей этой компанией. С хмурым лицом вытащил из болтающихся на поясе ножен саблю. Сталь клинка чуть поблёскивала в неясном свете, проскальзывающем сквозь крыши, нагонявшие темноты.
Он уставился на узкие переулки, изучая их взглядом. Оужие держалось двумя руками, пёс был быстро снят с поводка, быстро спрятанного в кармане.
-Азим, стой тут!