Керидвен, Люсиль, Андре и РейнольдДоспехи сели на девушек "как влитые" – что было, конечно, большой удачей, учитывая их разную комплекцию. Впрочем, повезло Люсиль и Керидвен скорее с тем, что среди неприкаянных нашлись схожие с ними комплекцией клирики, и каждая нашла подходящий себе размер. В противном случае, пришлось бы искать кузнеца – и кто знает, сохранил ли рассудок местный умелец... да и был ли он вообще на этом Маяке? Может покинул его, когда на земли руадов пришло бедствие?
Кроме того, Люсиль особенно, наверное, оценила ощущение "скрытности", которое подарил примеренный на голову шлем – скрытое за вуалью и решетчатым забралом лицо словно выстроило стену между скромной лучницей и окружающим миром. Интересно, что ведь и лиц клириков они так и не увидели: рассыпавшиеся пеплом тела оставили легкий флёр загадочности – было ли под забралом у клириков хоть
что-то?
Между тем Андре с Рейнольдом первыми начинают исследовать этаж. Первое, что бросается в глаза – куски гранита от обвалившейся лестнице. По-видимому, где-то здесь в стену влетел камень или особенно сильное заклинание. Из бреши в стене льётся солнечный свет, бросая блики на пол и груду камней, разгоняя полумрак. Завораживающее зрелище, но выше здесь не подняться. Вскоре к ним присоединяются Керидвен и Люсиль и все четверо останавливаются перед полуразрушенным алтарём. Мраморный куб разрушен почти до основания, но укрывающая его ткань – черный шёлк с позолоченным плетением – сохранилась хорошо. Как будто кто-то набросил ей уже на развалившийся алтарь, в наивной попытке сохранить священное для руадов место...
Судя по всему, на этом этаже было отведено для священных ритуалов – видимо поэтому здесь не зажигались факелы, и потому оказалось столько клириков Изиль. Теперь, поскольку путешественникам уже ничто не угрожало, можно было получше осмотреть этаж целиком – и навстречу источникам света, которые могли принести лосморцы, проступили картины и фрески на стенах. Перед взором разворачивались целые истории: вот какой-то мужчина с большим луком наперевес и острыми ушами загоняет некое животное, похожее на оленя, но не чтобы убить его – на следующей картине он приручает его, чтобы использовать как ездовое животное. Надпись под картиной гласила: "Приручение фиада". Рога животного, впрочем, гораздо более красиво и необычно ветвятся, чтобы это было простым оленем. На последней из картин этого сюжета, изображён густой лес, над которым изображены солнце, луна и звёзды. Последняя часть вам известна: так изображается таинственный лес Бросселиад, где звёзды видны даже днём. Неудивительно, что этому сюжету уделили столько внимания: эльфы всегда считались друзьями руадского народа.
Вторая картина изображает короля Лорна, ведущего свои полки приступом на какой-то замок. Приличную часть – почти треть всей картины и стены, занимает изображение женщины в тёмных одеяниях. Её лицо скрыто под капюшоном, из-под которого виден только острый нос. Она как будто летит, и от её балахона тянутся чёрные щупальца-ленты в сторону отрядов Лорна, которые невольно подаются назад от этой магии. За её спиной вдалеке виднеется замок с чёрными стенами: по-видимому, колдунья защищает свои владения, которые хотел покорить древний король. Это изображение подписано так: "Король Лорн усмиряет Чёрную Ведьму Ашу".
Помимо эпических полотен Рейнольд, к счастью, обнаруживает и то что искал: здешние комнаты не пострадали от обвалов, и в одной из них он находит сквозной канал, в котором собраны канаты, лебёдки и стальные шестерни, приводящие лифт Восточной башни в движение. Предусмотрительные руады даже сделали небольшую шахту в самом механизме, так что при желании можно спуститься и подняться на другие этажи: прыжок, правда, без подготовки грозит ушибами. Но если бы отряд уклонился от боя здесь, волшебник мог бы проникнуть сюда с другого этажа, а после его покинуть воспользовавшись заклинанием Невидимости. Как бы то ни было, обнаруживается и причина, по которой не работает лифт: здесь тоже есть пробоина в стене, пусть и меньше, и обломки её попали в этот сложный механизм противовесов и шестерней. Очистить его – не такая уж сложная задача, хотя до некоторых камней без посторонней помощи дотянуться сложно, и есть риск упасть в шахту. Не смертельно, но неприятно.
Тук-тук. Тук-тук.Звук, донёсшийся из глубины уходящей вниз шахты наверное даже заставил Рейнольда вздрогнуть. Он был едва слышен, и судя по отсутствию малейших вибраций в стальных частях механизма вряд ли кто-то бил по самому устройству и каким-то образом дополнительно нарушал работу; нет, в этом странном звуке можно было скорее заподозрить... работу кузнеца? Пожалуй, да.
МаркусПироманту, по-видимому, хочется побыть одному. И Маяк готов ответить ему в этом желании, как радушный – хотя, пожалуй, это не совсем уместно – хозяин. Выйдя к побережью, путешественник видит вновь перед собой разливающуюся синеву. Кэлпи, по-видимому, уже не решаются ступить на берег, и теперь он абсолютно пустынен. Только волны качают руки несчастного, погибшего здесь ещё до их прибытия. Созерцание мерно набегающих на скалы волн умиротворяет: кажется, во всём мире не найдётся более тихого и спокойного места, чем это. И только упрямые воспоминания о недавних битвах и потерях напоминают: нет, не всё спокойно на землях Руад Эно, и опасности таятся повсюду. Возможно, стоит вернуться к остальным поскорее... по крайней мере, если Маркусу не нужен отряд, то отряд-то в нём наверняка нуждается...
И ещё: чем дольше всматривается Маркус в прибрежные воды, чем глубже проникает его взгляд, тем неспокойнее на душе ему становится. И дело тут вовсе не в кэлпи. Что-то гораздо древнее и старше этих существ как будто на секунду краем глаза скользнуло по душе пироманта. Что-то тёмное отозвалось на силу, которая горит в его душе. Это было мимолетно, но и без того прохладный морской воздух вдруг стал ледяным.
Следующий этажПройдя по внешней лестнице, отряд мог любоваться новым пейзажем: море сталкивалось с песчаными берегами южного материка. Четкой черной линией разделялась бурлящая стихия и другое море, песчаное. Небольшой прибрежный оазис быстро заканчивался, и, насколько хватало глаз, простиралась бесконечная пустыня, от которой захватывало дух не меньше, чем от бескрайнего моря. Поднимаясь по небольшим гранитным ступенькам, отряд добрался до балкона, где мог задержаться и получше рассмотреть главную башню Маяка. С такого расстояния она практически полностью закрывала обзор, загораживая собой небо и солнце: в её тени было немного зябко, а от величественности сооружения, устремляющегося под облака, захватывало дух. Если повернуть голову чуть правее, то вдалеке можно было увидеть чернеющую точку – скорее всего, это был упоминаемый Мерехайном Исхалаим.
Налюбовавшись (или полностью проигнорировав) пейзажем, группа вошла в просторную залу следующего этажа. Здесь не было комнат, зато пол украшала красивая мозаика из переплетающихся линий и фигур. Отовсюду лился яркий свет: здесь было множество окон с витражами, из которых открывался прекрасный вид на море, Маяк и пустыню. Когда-то здесь стояли герои прошлого, устремляя свой взгляд на море или пустыню; те самые герои, о которых пелось в песнях, сохранившихся даже у беженцев.
— Кто здесь? — тишину вдруг пронзил чей-то мягкий и тихий голос. Только сейчас вы заметили, что у противоположной стены сидит на одиноком стуле девушка в белых одеждах. Глаза её закрыты, но лицо обращено к вам: локоть покоится на окне, но она отвернулась от него, заслышав ваши шаги. На ней – одеяние клириков Изиль, это Керидвен может опознать безошибочно. Голова покрыта белоснежной митрой с красной вышивкой, а на плечи ниспадает русая коса. Руки перебинтованы, и она задумчиво перебирает пальцами по подоконнику, ожидая ответа.
— Кто здесь? — повторяет она, и эхо разносит её слова по зале. Даже требуя, её голос остаётся удивительно кротким. Закрытые глаза придают лицу выражение умиротворённости: даже если бы на ней не было белоснежных одежд церкви Изиль, в ней можно было бы без труда узнать монахиню.
В ожидании ответа, она отворачивается к окну, подставляя лицо лучам солнца и едва заметно улыбается, словно оно по-прежнему греет.