Жестокой была эта схватка, и Рейнольд был вынужден признать, что не только магией и клинком она была выиграна: пусть ненадолго, но речи Керидвен держали клериков в трансе, и те не могли оказать достойную поддержку паладинам и гвардейцам. И хотя в какой-то момент они всё же стряхнули с себя оцепенение, вызванное речами девушки, и обрушили на отряд мощь Чудес, было слишком поздно. Однако воины Руад Эно перед этим успели знатно потрепать отряд: к концу столкновения каждый из лосморцев мог похвастаться ранением.
Гвардейцы и паладины взяли отряд в окружение, и от ударов было уже не спастись нигде: даже юркая Люсиль, весь бой уверенно лавирующая между сражающимися и посылая стрелы во врагов, вдруг ощутила сильную боль в правом боку. Затем её тряхнуло, уронило на пол, швырнуло к стене и пригвоздило остриём копья. Нечеловеческая сила неприкаянного вогнала остриё копья глубоко в камень, так что охотница едва ли могла шевельнуться. Паладин медленно приближался к ней с занесённым кулаком, пока девушка беспомощно перебирала ногами по полу, в отчаянной попытке хотя бы двинуться с места... Дзынь! В последний миг стрела легла в ложе "Шёпота" и вонзилась, пущенная почти в упор, в шею противника.
Маркус, израненный сразу множеством атак, был вынужден не раз прибегнуть к таинственной силе зелья, что возвращала его к первобытной силе своих наставников: без неё он давно бы пал, пронзённый мечами и копьями. Но целительная мощь удерживала его истощённое тело, и он раз за разом взывал к силе огня, обрушивая её на стройные латные ряды. Когда огонь в его руке бессильно потух, и лосморец в отчаянии потянулся за последним своим доводом, висевшим у пояса, он увидел, что сражаться больше не с кем.
Надрывалась над головами сражающихся Керидвен, булавой и словом встречая наступающих паладинов и гвардейцев. Вскоре, правда, ей пришлось перейти на молитвы: увы, но сейчас её забота была нужнее спутникам, чем призыв – для неприкаянных. Ей досталось не так много ударов, но пришлось приложить немало моральных усилий, чтобы поддерживать строй вверенного ей отряда. Раны соратников затягивались – но вот на душе дочери Бранвен раны залечить было не так легко.
Рейнольду повезло также мало, как и Маркусу: оказавшись в кольце, маг оказался на острие атаки вместе со всеми, и это доставило ему "изрядных хлопот", как выразился бы его наставник, наверное. Наверное только горящие внутри него страсти – выжить, чтобы составить полное представление о земле Руад Эно – помогли ему выстоять там, где пали бы многие из его коллег. Не менее яростно и отчаянно обрушивал он мощь своего, фактически, единственного оружия, на закованных в латы солдат, помогал советами, пока Керидвен была занята молитвами, и в конце концов, когда дыхание его сбилось окончательно – уже не с кем было сражаться.
Мечник же был вынужден быть одновременно и авангардом и арьергардом этого отряда, мечом и щитом одновременно: без Жайнира и Сейвада он остался в одиночестве, и должен был подменять сразу троих. Андре метался от края к краю, в изящных пируэтах уходя от уколов и рубящих атак, парировал, бил на опережение, крутился волчком, порубаясь сквозь ряды – и всё-таки этого было мало, и всё-таки этого было недостаточно. Клинок одного из гвардейцев оставил глубокий порез на щеке; молния прожгла плащ и сильно ударила в спину. С мрачной решимостью мечник продолжил двигаться вперёд, пока не насадил на клинки двух последних врагов. И только когда истлевающие тела сползли с скимитаров наземь, он понял, как устал.