Благочестивая дочь Бранвен, неспешно стелящая свой рассказ, краем глаза замечает, что не только тихая лучница внимает ее словам, но прислушиваются к речам и иные спутники. Жрица, не подавая вида, спокойно завершает свой монолог, и только потом с доброжелательной улыбкой оглядывает соратников, взглядом предлагая им без стеснения задавать вопросы. Но когда раздается спокойный голос Маркуса, Керидвен чувствует, что на поднятую мудрым мужчиной проблему у нее нет ответа, рожденного знанием, и ей ничего сказать пироманту. Служительница Владычицы Сумрака прерывисто вздыхает, собираясь с духом, и прикрыв глаза, позволяет словам литься от самого сердца.
- Добрый Маркус, к прискорбию моему, неведомо мне, что послужило истинной причиной сохранения разума лишь у двух жителей из всего населения Уайт-пика. Но я не могу дать иного ответа, кроме как назвать причиной этого то самое светлое и чистое чувство, что даровано только лишь разумным, и ничто, кроме него. Ведь вряд ли магия помогла избежать одержимости лишь этой паре, учитывая, что Шширк находился на крепостной стене, в то время как Фиаша вряд ли была с ним рядом – в этом нет никакой логики, на которой основаны многие чары. И также я, увы, не узрела во Шширке неугасимого пламени той истовой истинной веры, что способна оборонить живущего ото всякого зла.
Но любовь… - Керидвен замолкает на какое-то время, склонив очи долу – ей тяжко описать словами то, чего сама не познала, и о чем может только мечтать. – Сила настоящего обоюдного чувства полнит душу человека – или одного из Малого народца, не важно – и становится щитом на пути любой скверны. Для одержимости и тьмы в душе просто не находится места, и всякая попытка пробиться сквозь эту хрупкую сияющую броню обречена на провал. Вот только, - глаза Керидвен полны грусти, пока пальцы непроизвольно мнут ворот одеяний, - чудо обоюдной любви встречается куда реже, чем силы волшебные и любовь к Богу.
Я не знаю решения той загадки, что спросил ты, благородный муж с огнем в сердце, - поднимает жрица голову, - но верю, что иного ответа, кроме сказанного, быть не может.