Предсказать дальнейшее было нетрудно.
Глаза Злобиной совсем почернели и из дыма глядели так, словно Женя увидела отверстие в стене мимо мишени, чёрта, челябинского своего начальника или необходимость писать годовой отчёт.
Лицо, выплывшее оттуда же, составляло мощный, эпических размеров контраст с цветом глаз.
Злобина чуть дернула уголком рта, ещё надеясь на то, что шутят. Как вышеупомянутые челябинские хохмачи. Она даже была согласна, чтобы история с вечным подтруниванием повторилась и тут.
Но Виктор... Виктор-то не врал. Не может такой, как Холод, с зажигалкой Зиппо, воскресший на ее глазах, аки иисусик, куривший, не морщась, её забористый табачок, лгать ради хохмы. Нет. Решительно невозможно!
Евгения, надо отдать должное, исправно держалась ровно секунду. Столько необходимо было ее воображению, когда дело касалось огня.
Шашлык стал последней каплей. Обугленные бока, ароматец, что был ей ух как знаком, и оп - ты уже вегетарианец. А в случае с Женькой....
- Сигареты кончились, - громко протараторила она и пулей покинула зал. Даже второй раз не затянулась...
***
Вернулась впрочем скоро. Умытая, сосредоточенная, нормального цвета Женя криво усмехнулась, памятуя о том, что любопытство-таки зло.
И принялась шарить по карманам в поисках пачки, которую, разумеется, снова не нашла.
- Есть сигаретка? - хмуро спросила Бессмольного, твердо решив теперь говорить только о насущном.
- В ларьке закончились.
Здесь и сейчас надо быть, Евгения. А ты что ж?...