***
Лес промолчал в ответ на робкий, но сильный призыв, так что пираты медленно разбрелись по бывшему лагерю гноллов и устроились отдыхать, каждый на свой лад. Ящер патрулировал окрестности, темнокожая чалтийская шаманка зачаровала кусок пространства, куда её товарищи укладывались спать, чтобы успеть проснуться даже если часовых что-нибудь сожрет (не стоило забывать о Тени, еще шастающей где-то по окрестностям, да и про двух гноллов тоже). Рикку, спустя какое-то время тоже присоединилась к ящеру, прогуливаясь то рядом с ним, то напротив и внимательно осматривая лес. Шмыга кружил где-то над кронами деревьев, изредка спускаясь вниз и сообщая противным голосом, что "все обос-с-р-рано", что могло означать лишь - ничего не видать.
Покореженные, странно вывернутые стволы кажущихся знакомыми пород деревьев хранили глубокое, величественное молчание. Лишь изредка голоса птиц перекликались вдалеке, да можно было, если прислушаться, различить шорох топота маленьких лапок. И все же, несмотря на кажущийся покой, лес угнетал. И Рикку и Кэтенад вскоре ощутили, что их решение нести дозор было, вопреки логике - не самым разумным. Лес словно запутывал мысли, усыплял, застилал глаза мглистым туманом, размывая краски и наводя сознание на нелепые, странные мысли, которые в обычной ситуации никогда бы не пришли им в голову. Словом, к концу их небольшого отдыха пираты, что бодрствовали хотя бы часть времени - осознали, что попали в крайне враждебный и зловещий мир, полный коварства и таин.
И все же, они отдохнули, пусть так и не казалось на первый взгляд, если взглянуть на помятых и взъерошенных даже после сна товарищей. Рован поднялся тяжелее всех с взглядом слегка безумным и замученным, словно он ожидал проснуться в бескрайней пустыне, а вовсе не под пологом леса, но в обоих случаях слишком далеко от ласкового шума волн, что никак не могло сказаться на состоянии жреца положительно.
И именно поэтому он, стряхивая последние капли с конца, не смог выдавить из себя ни звука, увидев острый наконечник стрелы, целящий ему прямиком в лоб из-за ближайшего куста. Лишь заправив штаны и медленно обернувшись, Рован понял что похожая ситуация постигла и других его товарищей: повсюду, из-за стволов и кустарников выскальзывали изящные фигуры эльфов с натянутыми луками и обнаженными клинками. Всего их было не больше пары дюжин, но на небольшой лесной поляне они ощущались целой армией, к которой никак не выходило отнестись с той же легкомысленностью, с которой пираты отнеслись к гноллам.
Из-за невысоких фигур, чья кожа отливала мягкой медью или бронзой, выступила другая: этот эльф был выше большинства своих спутников, облачен в невероятно искусные доспехи и обладал кожей светлой, словно человек с далекого севера. Он не был красив, поскольку излишне длинный нос и слишком округлые черты лица не могли внушать уважение мужественностью, но и не кричали об эльфийском совершенстве. Однако манера держаться, поза и чудесные, белые, словно найтольский снег волосы - вызывали легкое благоговение у тех, кто понимал, что такое высокий лорд народа лунных эльфов. А в данном случае, вероятно - вельможа самого королевства Вилдат. А тем, кто не понимал, должны были добавить уважения простенький платиновый обруч на голове и доспехи, которые мог носить лишь некто обладающий настоящей властью.
Холод его глаз, цвета летней травы, пронзил каждого из пиратов по-очереди, остановившись, наконец, на укрытой плащом эльфийке, все еще жавшейся у ствола дерева, где она и была с самого начала битвы. Однако высокий лорд молчал, как и его воины, ожидая, пока пираты отреагируют на их прибытие и соберутся вместе. Они не угрожали по-настоящему, но и не опускали луков и мечей, внимательно глядя сквозь прорези необычных, похожих на сложенные листья шлемов.