- Ящер не в обиде, - вновь жутковато осклабившись, произнес Кэтенад в ответ на извинения воровки. Передав шишку в руки «Глазу», он водрузил на свое чешуйчатое плечо очередную одну тушу гнолла. – У ящера нет на это времени-с-с…
Несмотря на то, что стычка с дикарями была весьма скоротечной, рутинной работы и впрямь оставалось немало, так что тут Шосс не соврал. Им с жрецом потребовалось еще несколько ходок, чтобы перетащить оставшиеся тела подальше от этой полянки. Почуявшие кровь и добычу падальщики могли не хило помешать запланированному отдыху остальных. Заметив по пути перебранку женщин, похоже, не поделивших добычу, Кэтенад лишь неодобрительно покачал головой. Разве не следовало предоставить вождю право решать, кого из племени наградить трофеем? Эти безхвостые такие странные…
***
Дело пошло бы куда быстрее, если бы кто-то еще вызвался им помочь, но и в четыре руки они с Рованом вполне себе справились с поставленной задачей. И это при том, что им пришлось выковыривать здоровенную вожачку стаи из ее стальной скорлупы. Впрочем, в этом вопросе Шосс особо не церемонился, вовсю помогая себе свои костяным арсеналом, что оставляло на туше весьма заметные кровавые следы. В любом случае, закончили они куда быстрее, чем «Грёза» завершила свое шаманство. Вспомнив о просьбе кудесницы не отвлекать, людоящер устроился прямо на земле неподалеку от нее, сложив когтистые лапы на коленях и обернув ноги хвостом. Так он мог быть уверен, что никто из теплокровных собратьев случайно не запнется о его длинные конечности (включая сам хвост), помешав полудреме. Во сне Кэтенаду привиделись странные мохнатые создания, размером с жилище или большую палатку. Рога, которые почему-то росли сверху вниз. Хвосты, небрежно свисавшие с их массивных лиц. Малюсенькие, вялые глаза, в которых едва теплился огонек жизни. Они шли через странный «белый дождь», что мягкокожие, кажется, называли снегом, и путь их вел куда-то вперед, хотя взгляд опытного охотника не мог различить в этом пейзаже никаких ориентиров. Картина была странной, но почему-то умиротворяющей, пока Шосс не заметил, что «белый дождь» все никак не уймется, а в его падающих каплях постепенно начинает утопать не только сама земля, но эти гигантские создания. Белизна точно потихоньку пожирала их, одного за другим. Силуэты существ становились все меньше, словно что-то высасывало из них силу и массу, пока вовсе не исчезали из виду, видимо провалившись под белоснежное покрывало. Ужасная участь – даже такому храброму воину, как Кэтенад Шосс, не захотелось бы оказаться на их месте...
***
Он не знал, сколько времени это заняло, но вряд ли слишком уж долго, потому что когда последний Великий Зверь растворился без следа, а сам чешуйчатый пират вернулся в сознание, Сэм только-только заканчивала свой колдовской труд. Именно потому он и оказался в числе первых, кто ознакомился с находками «Грёзы». Хоть его ранг в племени и не позволял претендовать на дорогие игрушки, инстинкты охотника заставили Кэтенада мимо воли потянуться к великолепному луку, что так расхваливала девушка. Какую добычу смог бы завалить с помощью подобной диковинки? Возможно, ему удалось бы даже подстрелить тех здоровенных рыб, что пускали в небо фонтаны воды, сопровождая порой «Королевскую Удачу» в ее плаваниях через глубокие озера? Однако, уже через несколько мгновений ящер с разочарованием понял, что несмотря на всю свою магию, мощь и убойную силу, этот лук слишком неудобен для кого-то, вроде него, кто пользовался своей высокой подвижностью и привык к быстрым погоням. Он подошел бы не охотнику, но солдату.
Попробовав силу натяжения тетивы, Шосс огорченно взрыкнул и вернул оружие на место, обратив свое внимание на остальную добычу. Взгляд его скользил по найденным Рикку побрякушкам, больше времени уделяя блестящим каменьям, чем самой оправе колец и амулетов, пока наконец-то не решился озвучить свой вопрос:
- Шос-с-са порой называют чудовищ-щ-щем, - без особого сожаления констатировал пират. – Что будет с-с-с ним, если он наденет это кольс-с-со? Он тоже с-с-станет «чаровательным»? Будет «притягивать»? – с серьезным выражением морды поинтересовался он у шаманок, переводя взгляд с одной на другую.