Она не знала, сколько прошло с того момента дней, недель, месяцев. Она блюла точность лишь в самом начале. Семь — говорилось в письме отца, и Мэг считала со скрупулёзностью кредитного специалиста. Делала пометки шариковой ручкой у себя на предплечье, чтобы не забыть и не сбиться. Семь недель и ещё одна сверху — так, на всякий случай. Привычка нейрохирурга всё проверять и перепроверять как минимум по два раза намертво въелась в её натуру, сделавшись уже чуть ли не безусловным рефлексом. Не вытравилась она и теперь, когда мир сошёл с ума и творил безумства — а их случилось немало за это долгое путешествие… Действительно, так ли уж важно, конец марта сейчас или уже апрель? Природа празднует весну, а значит, впереди будет немного легче — такого знания вполне достаточно.
Опасные прогулки научили Мэг многому. Как и многие современники, доктор Андерсон была человеком, привыкшим к комфорту, разбалованным благами цивилизации. Всю свою жизнь она находилась в тепличной среде, где для обитателя города 21-го века, по сути, все сложности редуцированы до минимума и сводятся к нажатию одной кнопки на девайсе. Стоит только руку протянуть — остальное сделает машина. Технический прогресс дал человечеству IP-телефонию, GPS, Интернет, нанороботов, способных проводить сложнейшие операции с ювелирной точностью, микросхемы размером с каплю воды… Только что толку в геолокации, когда твой навороченный айфон последней модели тупо не ловит сеть, потому что её нет? Или ещё банальней: сдох заряд, а до ближайшего поселения — километры пешего пути. И когда очередной мародёр, обнаглев при виде лёгкой жертвы — щуплой девчонки, тебя — захочет проломить тебе башку камнем, аккуратные стежки робота-хирурга не спасут тебе жизнь.
Опасные прогулки научили Меган главному. Выживать. Радоваться мелочам. Ценить простое. То, что раньше не замечалось и считалось за само собой разумеющееся.
Самую большую угрозу таили в себе города. Здесь по-прежнему была самая плотная концентрация людей. А всё чаще — того, во что многие из них превратились. Если встретился обычный козёл, надувший с обещанием, считай, тебе крупно повезло. Гораздо хуже притворная забота и добрые советы — поведение таких типов порой совершенно не поддавалось предсказанию. Покинув свой город, Мэг старалась прибиться к какой-нибудь группе таких же беженцев, как и она сама, но разочарование в идее наступило неожиданно быстро. Цинизм, предательство, подставы, обман, жестокость — часто неоправданная и дикая в своей нелогичности, насилие… Поначалу картины грязи людских душ ужасали — потом стали обычным делом. Человек ко всему привыкает. Потому что ты либо адаптируешься, либо умираешь — третьего не дано. Пришлось привыкнуть и ей. Она хотела жить.
Почему-то именно теперь, когда грянул хаос, Мэг почувствовала волю к жизни, её ценность, её сочный вкус. Когда затягиваешься сигаретой из случайно найденной и чудом уцелевшей пачки в разорённом магазине. Когда бесконечных кроссов, нервов, тайных перебежек в сумерках находишь надёжное укрытие и спишь как убитая суток полторо, а то и все двое. Когда спустя два месяца запрета на воду заныриваешь наконец в озеро — и плевать, что температура далека от комфортной. Когда первые ростки хвоща, испечённые в золе (спасибо курсу лекарственных растений), кажутся вкуснейшим деликатесом.
Тяжелее всего, конечно, было без сигарет. После нескольких эксцессов больших поселений Мэг сторонилась. В мелких же не всегда попадались магазинчики с нетронутыми запасами табака. Впрочем, сейчас дела шли не так плохо: в рюкзаке оставалась ещё парочка целых сигарет, и женщина уже представила, как завтра поутру со смаком раскурит одну. Но для начала — устроиться на ночлег и постараться выспаться.
Церковь выглядела многообещающе: почти не пострадавшее здание, надёжные с виду стены, никаких признаков чужого присутствия внутри. На первый взгляд. В другое время Мэг заняла бы позицию поодаль и понаблюдала некоторое время за периметром. Но теперь, когда ночь вступала в права, находиться на открытом месте в темноте было затеей небезопасной. Стоит рискнуть. Перекреститься при входе? Поколебавшись с мгновение, женщина просто шагнула внутрь, стараясь издавать минимум звуков. Она была атеисткой. А если даже Бог и существовал, то он давно насрал на своих созданий.
Робкий луч света зашарил в стремительно сгущающихся сумерках.