Она никогда не проигрывала.
В пору студенчества, сидя в душных аудиториях Стэнфордского университета на профильных лекциях, Мэг не раз слышала аксиому нейрохирурга: «В нашей области не существует стопроцентных гарантий». Потому что врачи-де не боги, а человеческий мозг изучен всего лишь на мизерную часть от его полного потенциала… Бла-бла-бла. По мнению подающей надежды первокурсницы Андерсон, всё было гораздо прозаичней: плохому танцору всегда что-то мешает. И если ты не даёшь пациенту гарантий, не неразвитость науки тому виной. Просто ты трус и перестраховщик, и руки у тебя растут не из того места, откуда должны расти у квалифицированного выпускника ординатуры. Зачастую Мэг не ограничивалась рефлексией — она высказывала эту мысль вслух. Стоит ли говорить, что большинство коллег не питало к доктору Андерсон тёплых чувств? Кроме Клайда.
На этот раз они даже не поссорились. В прежние времена, когда их только поставили в пару, могло дойти чуть ли не до драки прямо в операционной — молодые хирурги общались словно кошка с собакой. Если словесную перебранку, лишь изредка перемежающуюся паузами, можно было назвать общением. «Ты чокнутая! Тебе бы всё эксперименты ставить, возомнила себя богом?» — ругал её Уайтоул. «А ты книжный червь, заучка и зануда!» — не оставалась в долгу Мэг.
Поначалу девушка искренне недоумевала на решение Джейн, одно время даже злилась и ненавидела её. Ну правда, чем думала главврач, когда формировала операционные команды? Уж явно не о личностной совместимости по опроснику Кетелла. А может, просто приставила этого чёртова ботаника, чтобы шпионил и ограничивал её, Мэг, в «особо смелых экспериментах»? Тогда зачем вообще приняла на работу, раз не доверяет? Однако когда время притирки миновало и жесточайшие бои за первенство остались позади, оба — и Мэг, и Клайд — внезапно поняли, что мисс Допплер оказалась прозорлива в своём выборе: они неплохо дополняют друг друга, как связанные шестерёнки в часовом механизме.
Меган уже не помнила, кто сделал первый шаг, но как-то в один из вечеров после дневной смены они с коллегой оказались в баре. И в общем-то, при более близком знакомстве в неформальной обстановке Клайд оказался неплохим парнем. И единственным, с кем она более-менее сдружилась за годы работы в медицинском центре Кловиса. Иногда они повторяли тот вечер.
— Пропустим после смены по бокалу? — как бы невзначай бросал кто-то на финальном этапе, когда уже шили.
— Давай, — соглашался другой.
Мэг всегда брала красное сухое, на крайний случай — полусладкое. Конечно, не слишком здоровый способ снять напряжение (равно как и курево, с которым она давно пыталась завязать), но и не самый деструктивный. Вон, английская королева, говорят, каждодневно употребляет за обедом — и вполне себе бодренькая старушка, дожила почти до сотни.
Андерсон знавала коллег, которые для этой же цели — расслабления — баловались чем посерьёзней. Травкой, например. В нейрохирургии у всех так: либо ты ослабляешь поводок, давая стрессу выплеснуться наружу, либо запрещаешь себе разрядку, загоняешь эмоции в тиски самоконтроля — но тогда будь готов к 30-ти начать красить волосы аммиачной краской, чтобы скрыть седину. Tertium non datur.
И Мэг расслаблялась. Но никогда не проигрывала.
Всё пошло наперекосяк с того самого дня, когда она проиграла впервые…
***
С утра позвонила Вики. Протрещала с добрых четверть часа, так что Мэг чуть не опоздала на работу. Ещё не сняв трубку, девушка знала, о чём пойдёт речь: конечно, подруга «осчастливит» её напоминанием о грядущем дне рождения и закинет удочку о приуроченных к этому знаменательному событию посиделках. Конечно, под напором её энтузиазма Мэг спустя минуты две-три после начала диалога капитулирует и согласится на всё предлагаемое, сославшись на сильную занятость. А Вики, разумеется, услужливо возьмёт всю организацию на себя. Этой лисе только того и надо. «И что бы ты без меня делала?» — назидательно закончит она беседу, чрезвычайно довольная своими организаторскими талантами.
Меган терпеть не могла свой день рождения, находя в праздновании ещё одного минувшего года, приближающего её к старости (привет, дрожащие руки и профнепригодность!), нечто мазохистическое и противоестественное. Alma mater доктора Андерсон славилась сильной психологической школой, особенно прикладной базой. Один прогремевший на весь мир эксперимент Филиппа Зимбардо чего стоил.* Так что уже учась на третьем курсе, Мэг решилась взять в параллели дополнительную программу — и теперь кое-что смыслила не только в начинке черепной коробки, но и в том, как вещество внутри неё функционирует на абстрактном уровне, порождая то, что принято называть поведением, мотивами, установками, ценностными смыслами и прочее, и прочее. Порой помогало.
Но только не в случае с Адамом Дитзом. Всё поведение этого парня легко укладывалось в одну объяснительную формулу: «а чёрт его разберёт». Будучи знакомой с ним уже довольно приличное время, Мэг, тем не менее, не смогла бы ответить ни на один простейший вопрос, касающийся личности или жизни молодого бизнесмена. Человек при больших деньгах и со странной тягой к медицине, которая, кажется, никак не пересекалась с его профессией — вот, пожалуй, и всё, что могла бы выудить из недр памяти Меган. И то, потому что половину информации краем уха слышала из разговора сплетничавших медсестёр.
Дитз спонсировал курсы повышения квалификации для персонала больницы, участвовал в закупке передового, дорогостоящего оборудования для диагностического отделения, пару раз оплачивал смелые операции для пациентов-отказников, страховка которых не покрывала экспериментальное лечение. Довольно часто мужчину можно было заметить в молчаливых наблюдателях за стеклом учебно-демонстративной операционной (она использовалась в качестве «обзорной площадки» для практикантов старших курсов и молодых ординаторов). Но почему? Зачем? Где брали начало истоки этого странного хобби? И что за удовольствие созерцать, как другим вскрывают черепные коробки, не будучи при этом не то что узким специалистом, а вообще не имея отношения к медицине? Меган терялась в догадках. А заодно держалась от этого сумасброда на почтительном расстоянии. На всякий случай.
В тот день, выйдя из ординаторской и встретив Адама в холле операционного блока, она была снедаема чувством — почти уверена — что он хочет что-то сказать ей. Не то что обычно принято говорить в таких ситуациях, small talk ни о чём, нет. Впрочем, наверное, он сейчас обо всём поведает сам. Учтиво улыбнувшись в ответ, Мэг сделала шаг навстречу…
Следующие мгновения — как в тумане. Вой сирен, грохот, визги — всё смешалось в какую-то чудовищную какофонию, испытывая барабанные перепонки на прочность. Картинка перед глазами померкла и заплясала, растеклась размытыми очертаниями, как в неисправном объективе, грозясь вовсе померкнуть. Наверное, она всё же приложилась головой, когда потеряла равновесие и упала. Потому как то, что доктор Андерсон увидела в следующую секунду, когда пыльное облако рассеялось, невозможно было объяснить никакими иными рациональными причинами.
Адам. Он стоял и… и… блядь, да что за хрень он вообще творил?! В воздухе, прямо над головой мужчины балансировал в невесомости огромный кусок потолка — и всё это в сиянии каких-то символов, не пойми откуда материализовавшихся! Нет, про такие чудеса им даже на курсе восточных практик в психологии не рассказывали. Меган застыла, изумлённо раскрыв рот, не в силах оторвать глаз от паранормального зрелища.
— Какого?.. Вы?.. Что?!.. — от жесточайшего когнитивного диссонанса речь не поспевала за мыслями.
— На выход! Скорее, чёрт возьми! — вместо объяснений крикнул Дитз.
Девушка инстинктивно шарахнулась, попятившись к выходу. Окрик подействовал не хуже холодного душа — отрезвляющего, тонизирующего. И пробуждающего инстинкт самосохранения.
— Хватит истерить — все на улицу! Быстро! — на бегу скомандовала Мэг жавшимся к стойке администратора девушкам.
Здание в буквальном смысле трещало по швам, с минуты на минуту готовое сложиться, словно карточный домик. Перед тем как исчезнуть в дверном проёме, она ещё раз обернулась.
— Уходите! Вас погребёт заживо под завалом! — бросила в тёмную пустоту наудачу.
«Похоже, этот парень знает, что делает» — откуда-то с задворок сознания подало подсказку шестое чувство. Но Меган не верила в интуицию. Всю свою жизнь доктор Андерсон прожила с искренней верой в торжество рацио и материи.