Сидя рядом со стариком и держа его за руку, Анфиса тихонько плакала, почему-то пытаясь сдерживаться. Видимо, что бы не перебивать своеобразную исповедь странного усатого деда. Пару раз она даже хотела что-то спросить, уточнить, но только всхлипывала, понимая до чего нелепо это бы было.
Когда, выговорившись, Прохор затих девушка еще минуту молча шмыгала носом и только года мертвое уже тело задрожало в судорогах, перепугано отскочила. Вот вроде и увидела деда всего пять минут назад, а жалко его было до слез. Она вообще первый раз видела мертвеца "в живую", а что бы вот так, держать умирающего за руку, пока он пытается дать какие-то советы... В общем грустно стало и тоскливо до одури даже обычно жизнерадостной и беззаботной Анфисе.
"Он умер. Мы его в сарае положили." - мелькнула в голове глупая строчка из какой-то старой песни про чертей и девушка ещё разок всхлипнула, утирая все ещё бегущие слезы. Подумалось и о том, что да, наверное, было бы уместно выпить. Может тогда стало бы не так горько? Или может нужно его похоронить? Дед же говорил что-то насчет "не по-христиански"...
Встав, Анфиса медленно и дерганно, словно механическая кукла, обошла склад, высматривая чем бы прикрыть тело и наткнулась на старое кровавое пятно на полу. Вздрогнула всем телом и даже тихонько взвыла схватившись за голову и представив, как тут кого-то задрали неведомые твари. Черт побери, да где она вообще оказалась? За что? Почему? Что она не так сделала? Упав на колени и зарыдав теперь уже в голос, девушка просидела так несколько минут жалея себя, деда, непонятную жертву, да и вообще. Кое-как утеревшись она встала и решив, что здесь лучше не задерживаться резкими, торопливыми движениями вскрыла пару ящиков, подхватила дедово ружье, стараясь пока не думать о том, где ей придется искать патроны и заторопилась на выход.