Аня рассказывала о своём сне, а Гриша внимательно слушал:
— Тебе ведь тоже что-то снилось? — при этом она прислонила свою руку к руке Гриши, переплетая пальцы и любуясь теперь уже их переплетающейся аурой. — Ты же тоже светишься. Так странно.
Селиверстов смотрел на их ауру... Возникло странное ощущение. Гриша не помнил, как оно называлось. Как будто что-то подобное он уже видел... Даже сбился с нежной шутки, которую хотел сказать.
— Они очень похожие, моя милая. Я бог, а ты моя богиня. Давай сотворим друг с другом что-нибудь прекрасное, - с этими словами он горячо поцеловал её, дразня свою мечтательную и невероятно желанную жену язычком.
Веки Анюты плавно опустились, а по телу пробежалась легкая дрожь. Девушка отдавалась чувствам, которыми её одаривал супруг, медленно погружая в их пучину своими страстными ласками. Испытывала ли она, как и он, дежавю? Сложно было сказать. Ведь все то время, что он был рядом, он любил её так, что отличить одну реальность от другой было довольно-таки проблематично. Да и зачем? Если она так счастлива. Разве что внутри было странное ощущение, что услышать должна была что-то другое. Бог? Богиня? А, впрочем, неважно.
— Мне нравится... твое предложение...
— Кхм! - раздался за дверью преувеличенно громкое старческое покашливание. – Кого-кого говоришь, Саныч, Гришу? Григорий спит, наверное, – послышался голос Волкова, а где-то за дверью кто-то шаркал ногами.
Гриша глухо матюгнулся. И со злым видом слез с кровати за несколько секунд одел семейные трусы и белую майку. Подошёл и полуоткрыл дверь так чтобы не видно было девушку. Увидев Волкова он сразу подостыл.
– Иваныч, утро, спим мы. Что чёрт возьми случилось?