Покивав деду и задумавшись над его словами, следопыт вздохнул. Да уж, теперь ответственность будет на том, с кем Ирта пойти захочет. Все по справедливости.
***
Вечер был спокойным, а значит, можно посидеть и поговорить. И не только о науке, хотя, конечно, начать с нее всего лучше. А вот когда девчонка подустанет, тогда можно тему сменить и порассказывать о городах да дорогах, где Рэю приходилось бывать. И то неспроста: чтоб знала, что город - это не то место, где все друг друга знают и все друг другу родственники, что найдутся и жулики и мошенники... О том, что он тоже - далеко не ангел, что и воровать приходилось, когда жрать нечего было, и что по глупости бывало обижал, да теперь жалеет. И что обязательно найдутся и хорошие люди, об этом тоже. Расскажет о пекаре Шимоне, который каждую десятую булку больным даром отдает, расскажет о плотнике Макее, который со товарищи бедной вдове протекающую крышу подлатал, о цветочнице Алмире, которая кроме цветов кой-какие лечебные травки выращивает и нет-нет да и даст иногда какому бедаку пучок даром, чтоб выздоравливал, значит. Что для себя он решил, что жить лучше по совести, как ее понимает, и что каждый - сам кузнец своего счастья.
Рассказывал, что жизнь - она разная. Может и знала то все Ирта и без его, что называется, соплей, да только рассказывал, что на душу шло, не умствуя и не поучая, но делясь.
***
- Небось, небось... - Покачал стрелок на слова гробокопателя. - Не знаем мы, знал или не знал. Да и рассказывал он, что никто подходящий ему раньше не попадался, так что не по чести будет говорить, что наниматель фигней страдал.
Посмотрел на то, как Петро рецепт переписывать уселся, да вокруг хмурый ходил, все думал что-то, висюльку нашейную теребя. Начал было с Иртой заниматься, да все как-то невнимательно. Плюнул, извинился, сказал, что подумать надобно, да и пошел на берег реки. До-олго там сидел, в воду глядя, как будто пробуя ответ там какой найти, пока Петро не оторвался от своего занятия.
- Хей, - подошел, в затылке шкребя. - Вижу, что таки уперлось тебе книгу себе оставить. Ты вот о своей земле печешься, о возрождении рода вроде как... Хотел бы тебе напомнить еще одну штуку. Бывают люди простые, бывают благородные, а бывают высокородные. Благородные - это от того, что род благой, хороший то есть, так? А высокородный - ну, высоко сидит, может прям под королем или сам король. А с большой высоты больнее падать, и, поди, лучше меня знаешь, что иногда падают. Или высота становится дословной - на виселице. Вот сделать так, как ты хочешь - это вполне по выскородному, только не благородно. Ты хочешь, чтоб дети твои чувствовали себя каким родом? А челядь да крестьяне какому господину больше помогать будут? Охрана, если одинаковую взять, за какого господина острей драться будет? А они узнают, потому что шила в мешке не утаишь. Потому что поступи ты так единожды - будешь и дальше так делать, и не ври сам себе, что "в последний раз".
Вздохнул Рэй, положил бородатому руку на плечо:
- Не делай гадости. Не по то маг книгу создал, он не таким был и не для обманщиков книгу делал. Хочешь, я тебе свою часть Бернеровой доли отступлю, если маг не даст тебе доступа к тем знаниям?