Коди одновременно и понимал, и нет, по какой причине высокие существа относились к нему плохо. Да, он знавал истории, связанные с кобольдами, как и прекрасно понимал свои собственные возможности; с другой стороны, с самого детства, находясь рядом с Лойд, он доказывал, что был не таким, как все остальные. Возможно, он не помогал с удовольствием, но не из ненависти; у него были просто другие приоритеты и мотивация, а его помощь напрямую зависела от того, насколько важным это было для Блэр.
Потому что она была единственной, кому маленький кобольд был готов доверить свою жизнь.
Вот и сейчас, встретив фей впервые в жизни, он чувствовал неприязнь, идущую от них. Да только вместо того, чтобы залезть обратно на своего пони, и пойти вслед за Лойд после их короткого разговора, остался стоять на месте, а то и вовсе сделал шаг вперёд:
— Пг'ос-стите, а что вы имеете ввиду под «пока она у нас-с ес-сть»? Мы... умиг'аем? Или что-то надвигаетс-ся, чтобы мы умег'ли? — ему кажется логичным спросить Дивных о таком, возможно, обращение к ним со сложными вопросами, сможет дать им понять, что он был не такой уж глупый кобольд – он слышал и слушал.
Остаются! Им разрешают, и на мордочке Коди появляется заметная улыбка с острыми клыками – не ради того, чтобы напугать кого-то, а показать свою радость. Зрачки кобольда заметно расширяются, и он так и остаётся стоять на месте, не слыша шуршания юбки своей подруги, двигающейся в сторону от него. Да и, собственно, обращения и к самому Коди тоже.
— Вы знаете, у меня ес-сть немного вяленного мяс-са, — внезапно произносит ящер, — вы едите мяс-со? Я могу поделитьс-ся им с вами! — От волнения, что феям он может совсем не понравится, кобольд решает воспользоваться одним из своих знаний, где поделиться своей едой никогда не казалось враждебным. Единственное, за что он теперь беспокоился – вдруг они считали это неправильным питанием, а то и вовсе были сыроедами? А он им тут вяленную говядину предлагает! Кобольд от этой мысли аж виновато прижимает уши к своей голове, что было не слишком заметно под капюшоном мантии.
Вот уж, «хороший мальчик»; и от этой мысли он негромко прыснул себе под нос.