"Давай, я вещи понесу, а ты возьми меня", — Энн вспомнился сказ о злоключениях беса мелкого и беса зелёного. Как бы ни были храбры больные, в их способности нести друг друга Энн сомневалась.
Она окликнула спутника, который изливал мёд в уши бледнокожей эльфийки.
— Теперь ты Абу?
— Принять чужие слабости — смирение, не грех. — Мужчина тоже перешёл на аравийский. — Кажется, жители срединных земель с трудом удерживают три слога Аб-ду-лы в памяти. К чему подвергать их разум мучительной пытке?
Он замер, как громом поражённый. Аравийцу вдруг пришло в голову, что давешние аристократы при слоне облили его молчаливым презрением не из высокомерия. Его привычное имя, которым он по неосторожности назвался, вызвало излишнее смущение в умах. Неспособные повторить хитросплетение чуждых слов, они предпочли вовсе их игнорировать. Какая непростительная ошибка с его стороны...
— Ты слишком много думаешь о других, — мягко сказала Энн. — Твоя забота требует точки приложения. Отправься в деревню и купи простую повозку с ишаком либо мулом для немощных. Наполни её сеном, раздобудь одеял и свежего хлеба для причастия. Мы же пока отправимся на юг, чтобы уйти подальше от крепости, а после свернём на восток. Тебе не составит труда нагнать нас.
Энн обернулась к прокажённым и перешла на мидландский:
— Я молю Единого, чтобы Он поддержал нас в странствии. Теперь же прошу, поскорее уйдём от ворот, чтобы не гневить правителя и стражу.