Лежа в луже из собственной крови, пахнущая семенем, мочой и воняющая дерьмом; украшая тёмный проулок выпущенными и взрезанными кишками, Самия, не имея ни малейшей возможности пошевелиться, могла лишь тихо подвывать от страха и беспросветного ужаса, вызванных болью и ощущением скорой, неминуемой смерти. Сознание девушки билось в темнице собственного разума, изнывая от тяжести судьбы, выпавшей на её долю. Шайтанель так стремилась вновь попасть в космос – туда, где прошли её первые, оставившие самые лучшие воспоминания годы, так хотела вновь встретить давнего друга своего отца… и эти обычные желания привели красивую девушку, жившую до того в относительной безопасности, к столь печальному и отвратительному финалу.
Самия никогда не была бойцом и единственное, чего она сейчас хотела – лишь поскорее умереть, отправившись в свой последний полёт. Наконец-то эта жизнь, полная издевательств и унижений, наконец-то она закончится, и тогда Самия сможет вновь воссоединиться со своей семьей.
- Папа… - тихо прошептали её губы, когда девушка услышала голоса. Должно быть, это он - Сайрус, говорил с матерью о предстоящей поездке. До того, как Мелисса исчезла, им было так хорошо вместе… будь мама жива, и Сайрусу не пришлось бы отводить девочку к этой ужасной женщине, её мачихе. Они были бы большой и дружной семьёй... но это же точно голос матери. Может быть, всё то, что Шайтанель помнила, на самом деле – обычный дурной сон? И она вновь окажется маленькой девчушкой, окруженной заботливыми и любящими людьми.
Как прекрасно…
Девушка сместила взгляд в сторону и очертания прекрасного юноши, склонившегося над ней, неожиданно смазались, сменившись очертаниями отца, что немедленно отдал приказ убить Альто и Найка, что к тому моменту уже улепётывали со всех ног. Неужели ей не нужно будет их больше бояться? Они наконец-то исчезнут? Но ведь и сама Самия также погибнет. А что, если они придут приставать к ним с мамой? Нет-нет, их не нельзя туда пускать; после смерти лишь Шайтанель имеет право быть рядом с Мелиссой. Они, вместе с Сайрусом, займутся исследованиями дальних планет, а Самии вновь будет пять лет и время застынет, так и оставив их всех вместе, неразлучными – навсегда.
Вот папа взрезает запястье и у девушки в голове бьётся лишь одна мысль: «зачем?». Тем не менее, позже она понимает – это всё для того, чтобы умереть вместе с ней. Подобные размышления успокаивают Шайтанель и губы её складываются в улыбку, когда всё тело девушки внезапно наполняет собой странная лёгкость, а её боль окончательно отступает, сменяясь приятными, даже, своего рода, блаженными ощущениями.
Кажется, Самия всё же потеряла сознание. Во всяком случае, очнулась она уже с ужасающей её головной болью и свет, бьющий девушке прямо в глаза, заставил Шайтанель удивлённо моргнуть, а после, с резким криком сесть на месте, совершенно испуганными глазами смотря на людей, находящихся с ней в одной помещении. Далеко не сразу красавица поняла, что ужасная рана, оставшаяся от ножа, которым вспороли её живот, словно бы исчезла без следа; помимо всего прочего, Самия была обнажена и большие, налитые груди девушки, увенчанные крупными, эротично-выглядящими сосочками, упруго качнулись при этом движении, а слегка раздвинутые до того стройные ножки, открывающие вид на гладко выбритое лоно, быстро сомкнулись, скрыв за красивыми коленками самое интимное место, но открыв взгляду пухлые, соблазнительно выглядящие бёдра, к которым у многих знакомых ей мужчин, словно сами собой, обычно тянулись руки – потрогать, притянуть за них красавицу к себе, вдохнуть приятный аромат её духов…
Кажется, девушку отмыли и чем-то продезинфицировали – пахла она сейчас пусть и не приятно, но и не отвратительно, как должна была. Впрочем, все эти мысли, промелькнувшие в голове Самии, были в высшей степени вторичны.
- Где я?! – с истеричным надрывом в голосе спросила красавица, запоздало пытаясь прикрыть ладошками свои соблазнительные формы, полушария которых, к несчастью, были слишком большими, а её ручки – на редкость миниатюрными, чтобы справиться с этой трудной задачей. Посмотрев по сторонам широко-открытыми глазами, зрачки которых были странно расширены и занимали собой почти всю радужку целиком, Шайтанель всхлипнула и попыталась найти взглядом хоть какое-то знакомое существо. – Что со мной… почему я ещё жива… и почему я раздета? И где папа… - губы девушки вновь задрожали. - Папочка…
Неожиданно зрение её прояснилось. Вот же он. Сайрус, одетый в парадный мундир с нашивками имперского адмирала – папу явно повысили посмертно, стоял напротив сурового мужчины с длинными тёмными волосами. Самия чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить его среди знакомых отца, впрочем, безуспешно. Хотя, какая разница? Неужели ей удивляться тому, что в загробном мире Сайрус встретил старого друга? Но вот что это за ребёнок? Красивый малыш…
Взгляд девушки, прошествовав чуть дальше, остановился на таком знакомом, пусть и уже сильно забытом лице Мелиссы. И мама здесь! Как здорово! Как ей повезло, что она умерла!
- Так я мертва! – неожиданно воскликнула Шайтанель, резко вскочив на ноги и, вытянув вверх руки, потягиваясь на носках, уже безо всякого стеснения демонстрируя окружающим своё тело. Вот же, не думать ведь о таких пустяках в иной жизни!
Счастливая улыбка появилась на губах красавицы, когда она побежала прямо к Сайрусу – на самом деле являвшемуся Адрианом, Первым Апостолом Империи. Груди девушки при этом ритмично и соблазнительно закачались, подпрыгивая вверх и вниз, точно большие, упругие и весьма приятные взгляду «шарики».
- Папочка! – воскликнула Шайтанель, обвив руками шею Адриана и, тем самым, повиснув на мужчине, прижимаясь к нему всем своим телом. – Я так рада, что ты здесь! И мама тоже! Привет, мам! – радостно прокричала она Алистеру, помахав Третьему Апостолу рукой. – А что это за мальчик? – тотчас же удивлённо продолжила Самия, смотря при этом прямо на Ливьена. – Вы что, успели сделать мне братика, пока я была жива? Как здорово! Я так по вам соскучилась, столько всего пережила одна… но теперь мы вместе, ведь правда?