Учитель, который в детстве преподавал Чарли основы знаний, считал французов теми еще ворюгами.
- Еще галлы тащили у римских колонистов все, что не прибито, включая женщин, а что прибито, отковыривали и все равно тащили, - экспрессивно говорил он. – Карл Молот украл у арабов Европу. Карл Великий отхватил себе такой большой кусок, что из него потом получилось три больших страны. Жанна Д’Арк сперла у англичан Орлеан и победу в войне. Да они даже головорубку свою украли, только форму ножа поменяли. И Императора сперли, с Корсики.
Какая-то логика в этих рассуждениях была. Если призадуматься, то и «французский поцелуй» французы украли. Может у курчавых шумерских храмовых блудниц, что отдавались на алтарях Иштар всем желающим. Или у изысканных египтяночек, а то и у индийцев с их «Кама-сутрой». Но это не имело сейчас никакого значения, а только то, как Долли его выполняла. Нежно, трепетно, безоглядно. Ее влажный рот принял язык мужчины. Втянул в себя. И там, в темноте, языки встретились, соприкоснулись, начали двигаться. Они воспринимали сейчас не вкус мяса или кофе, а вкус любви, чуть оттененный слюной. Губы француженки то и дело двигались, нажимали, помогя этой игре, терлись, чуть отстранялись, но только для того, чтобы впиться снова. Руки шарили по телу любовника, исследовали доставшееся сокровище. Пальцы расстегивали пуговицы, тянули ремень, нетерпеливо откидывали или стаскивали ткань в сторону, чтобы добраться до кожи. Ощупывали, елозили по ней, царапали, сжимали мышцы, словно пробуя их крепость, лезли повсюду и не стыдились ничего. Когда «французский поцелуй» кончился, Долли стала порывать все тело мужчины короткими, страстными поцелуями. В какой-то момент блузка упала на пол, и на Чарли лукаво уставились коричневые, напряженные сосочки. Они притягивали взгляд, но он, словно сам по себе, соскальзывал на белые груди, не знавшие загара. Упругие, мягкие, они чуть покачивались от движений ловкого тела, вытянутые как дыньки и слегка разведенные в стороны. Потом эти восхитительные выпуклости плотно прижались к груди любовника, и мужчина смог почувствовать лихорадочное биение сердца, и жар тела, а запах женщины давно бил в ноздри, будя хищные и темные инстинкты. Пальцы впились в плечи, а голова Долли запрокинулась назад. Женщина призывно застонала…
А потом…
И еще…
Дальше…
Когда Чарли смог немного соображать, то обнаружил себя в весьма пикантной позе. В этому времени на нем из всей одежды осталась только расстегнутая рубаха и носки. На певичке были только чулки, подвязки и кружевной поясок. И она занималась тем, что называется еще одним французским словом. Стояла перед любовником на коленях и ловко сосала головку его члена. При этом одну свою руку Чарли обнаружил сжимающей черные кудри француженки, а вторую на ее затылке. В свою очередь одна рука Долли впилась ногтями в его мускулистую ягодицу, а вторая ловко играла с мошонкой, перебирая и нежно сжимая яички внутри кожаного мешочка плоти. Как раз в момент осознания, любовница перестала сосать, выпустила член изо рта и принялась облизывать его ловким, влажным язычком. Бесстыдно, страстно, явно наслаждаясь, тем, что делает. И было абсолютно неважно, где женщина этому научилась, на ком оттачивала мастерство, и каким французским словом это называется…
***
Со стойкостью и отвагой покорителей Дикого Запада встретила Дебора известие, что сегодня можно сэкономить на ужине. Это же сказка получилось, заплатили за двоих, а есть и спать будет сегодня только один. Правда, женщина не выглядела слишком довольной лишней прибыли. Ужин она подала , простой, но горячий, сытный, и порция большая. Рагу из бизона со вкусной подливкой и тушенные бобы, и хлеб. А к чаю пончики и кленовый сироп. Ничего нового, но приготовлено было хорошо, сразу чувствовалось, что еда домашняя, для своих. Пока постоялец утолял голод, братья притащили наверх большое жестяное корыто. Хорошая, заводская, универсальная вещь. Хочешь, как ванну используй, хочешь, коней пои, можно даже кормушку для свиней сделать. Потом парочка работников по очереди таскали с кухни чайники с кипятком. Туда же было доставлено ведро холодной воды, чтобы можно было отрегулировать температуру. Сама хозяйка после ужина принесла Джонни большой кусок мыла и грубое полотенце. Посмотрела на него, потом еще раз посмотрела и просто спросила:
- Спину потереть?