Лысый. Персиваль уже давно перестал воспринимать подобное обращение как оскорбление. При определенных обстоятельствах это можно было трактовать как неуважительность и использовать в качестве повода для того бросить перчатку и продемонстрировать свое мастерство в фехтовании. Такое время от времени могло происходить на приеме или в таверне, когда тело само желает размяться, а тщеславие требует подпитки за счет опальных незнакомцев. Но общество снежных сугробов вряд-ли можно считать выходом в свет, Шео был уже скорее знакомцем, да и особых манер от него ожидать не стоило. "Мудозвонами" звать перестал, и на том спасибо. На последней мысли Перси даже слегка поморщился. Приняв флягу и протерев горлышко рукавом, бард сделал небольшой глоток. Потом еще один, побольше. Не хорошее вино, конечно, но в такой холод самое то.
На небольшом привале каждый занялся тем, что хорошо умел: Шео разводил костер, Док, поддавшись своим ученым думам, не умирал, а Золгрум вполне себе уверенно был собой. Персиваль же был человеком искусства, и приоритеты его было предопределены самой природой. Свое свободное время он посвятил эстетическим взысканиям. Ведь кто кроме него мог по достоинству оценить гармоничность и красоту? Никто. Ну а когда с очередной оценкой всех достоинств Джиневры было покончено, бард решил уделить внимание и второй достопримечательности их укрытия: ледяному цветку. Изящная скульптура также предоставляла немалый интерес. Может, стоит забрать ее с собой?