Джиневра делает резкий вздох, чувствуя запах земли и влаги под носом. Хотелось бы подумать о том, что чудесный лес с совсем недоброжелательными в нём хозяевами оказался только сном, но времени верить в сказки собственного сознания у неё нет. Мэй отталкивается ладонью от влажной поверхности так внезапно, что чертыхается себе под нос от неприятного ощущения во всём теле: никакие тренировки с Тангом или выяснения отношений с неугодными были несравнимы с тем, что они пережили ранее. А пережили ли? Последнее, что она помнит, так проклятую тварь, решившую, что может потягаться с Джиневрой.
Искать долго взглядом не приходится. То ли волк, то ли растение догорало пламенем, видимо, вызванным при помощи топора дварфа. Персиваль стоял рядом и пусть в её сознании не отложилось картины перемещающегося поближе мужчины, почему-то в голове её громко звучала фраза с его обращением к Джин, медленно уходящая на задний план.
Молчаливо она поднимается на ноги, хмурясь и оглядывая труп твари возле своих ног, попутно пропуская пальцы сквозь распущенные и слипшиеся от пота, грязи и крови волосы. Теперь мысль, пришедшая ей ранее о необходимости благодарить собственную удачу за возможность выбраться на поверхность звучит ещё более актуальной. Джиневра даже не успела подумать о том, что... она прыснула себе под нос. Умереть она не умерла, даже думать о таком не хотелось.
Ей приходится потратить время, чтобы отпустить каверзные мысли о возможной кончине, а от того и осознания собственной слабости, несмотря на годы тренировок. Голоса товарищей приводят её в чувства да и появившийся из-за кустов полуорк – как раз вовремя? – сообщает, что и они столкнулись с неприятелем, пусть и без особых потерь. Тем более; если бы им пришлось нести наверх только её труп, – если бы те вообще решили бы этим заняться – последнее, что ей хотелось, это вообще об этом узнать. Хорошо, что и возможности уже не было бы.
Тряхнув браслетом на своём запястье, по прежнему излучающего приятный тёплый свет, выуживая из земли воткнутое копьё да поднимая уроненную флягу, она на время оставляет тлеющий труп, подходя ближе.
— Не успела воспользоваться, — оглянувшись на секунду назад, она хмыкает, протягивая масло Персивалю обратно, — но кто знает, может нам ещё пригодится, — удивительно, что бралось масло, – думалось ей, не только самой Мэй, – для лампы... а в итоге пришлось тратить более изощрённым методом.
— Латника пополам я, конечно, разрубить не могу – по крайней мере, не мечом, — переводя взгляд на Шеогората, замечает Джиневра, — но Персиваль прав. Я обучена умению контролирования внутренней энергии и перенаправление её на своих врагов.
Мэй замолкает всего на секунду, говоря пусть коротко, но монотонно, параллельно пытаясь сконцентрироваться на собственном теле и понять, насколько всё плохо. Отдых ей точно не помешает.
— Иным языком, могу отпинать так, что мало не покажется. Я не пользуют латами или другими доспехами, — кивая на полуорка, произносит она, — слишком сковывают движение. Да оружие предпочитаю несколько другое. Правда, — она поворачивает голову на волка, — не то, чтобы это сильно помогло мне. Или Персивалю. Против них наши оружия были не так полезны, как ваши.
Заслышав достаточно спокойный, – не кричит! – голос эльфа, она незаметно для себя выдохнула. В конце концов, одно дело полуорк и его слова, а другое – физическое напоминание, что с Доком всё в порядке. Чем их больше живых, тем лучше. Кстати о портфеле. Оглядываясь по сторонам она находит и свой взглядом, направляясь к нему, говоря достаточно громко, чтобы Куарион её услышал:
— У меня есть место в рюкзаке, если надо. Ты... что-то собираешь? — Предлагать свою помощь она не торопилась, но и не поинтересоваться не могла. В конце концов, сложно было не заметить тон и бодрость внезапно «проснувшегося» Лиадона, – в поместье он был скорее мёртв, чем жив – которого кажется совсем не интересовали их разговоры. Учитывая, что тот бурчал что-то про комнату для исследований... не слишком-то и удивительно.