Как и следовало ожидать, всё оказалось не так просто. Чего Рамзес действительно не ожидал, так это того, что некогда воинственный народ попрячется в свои норы маленькими группами и начнёт строить свои собственные планы. Идеальная, казалось бы, стратегия по восстановлению достоинства и благосостояния нации оказалась далеко не такой идеальной. И просчёт был в количестве: слишком много людей оказалось с неправильной стороны баррикад. Невозможно было взять и выиграть этот конфликт по щелчку пальцев при помощи группы рабов, пусть и не замученных до полусмерти. Хотя промежуточной цели (уменьшить шансы гибели от рук своих же людей) он достиг, но нужно было искать новых союзников. И хотя сейчас пол мира выступало против него, были у него и свои козыри.
Что нужно, чтобы привлечь на свою сторону союзников? Вариантов было несколько: выгода от выступления на твоей стороне, ущерб от выступления против тебя или от отказа объединиться, и, наконец, это могла быть просто общая идеология. С последним были проблемы, поскольку не все разделяли идею Рамзеса о том, что египтянин не должен гибнуть в печи, а также о том, что о рабе, как о своей собственности, как минимум надо заботиться. И тем не менее, даже это здравомыслящие люди могли бы принять, если на другой чаше весов было бы что-то похуже. А не здравомыслящих людей царь подле себя не видел в будущем.
Он стал отправлять послания, ища поддержки в лице тех или иных групп. В его понимании их (группы) можно было разделить на под-категории: обе ТНК были непримиримыми врагами, которых нужно было уничтожить. Тут без вариантов. Хотя он и отмечал, что обе группы, кажется, недолюбливали друг друга, и это можно было бы использовать к своей выгоде. Также была вероятность вступить в конфронтацию с греками, но было очевидно, что перед их прибытием пройдёт какое-то время. Мотивы греков были ясны: они собирались воспользоваться гражданской войной, чтобы под шумок присвоить себе ресурсы, рабов, а возможно и территории. И хотя это означало бы войну, но в то же время надо было понимать, что греки не станут лезть сюда, если у них не будет шансов. Рамзес хоть и рассматривал, как врага, но был готов закрыть на поползновения глаза, если иностранцы уведут свои войска и перестанут выкачивать из страны медь и рабов. Усугубляло ситуацию то, что одновременно с нападением греков с другой стороны на страну могли напасть соседи из Верхнего Египта. Нужно было как-то решить данный вопрос...
Оставшиеся группы включали в себя регулярную армию Нижнего Египта, войска номархов Косея и Сатиса, войско рабов Минки и, внезапно, канализационных жителей Сефу, практиковавших какие-то магические ритуалы. Сатис и Косей, судя по всему, не имели каких-то личных претензий к царю, они просто хотели жить и, по возможности, ухватить себе что-то по результатам войны. К ним были направлены парламентёры с предложением объединить силы. Царь признавал в послании, что его последние действия впрямь выглядели очень подозрительно, и не было до конца понятно, какие он преследует цели. Теперь он пояснял, что его целью было в первую очередь прекратить вывоз материальных ценностей за границу. Да, возможно, ТНК и делали что-то для инфраструктуры государства. Вот только убытков от них было больше, и если бы он не начал действовать так быстро и максимально внезапно, то Египт мог бы потерять достаточно, а враги - приобрести то, что он потерял. И затем царство просто пало бы под натиском соседей. Рамзес, по его словам, не предлагал всё отнять и поделить между людьми. Он предлагал прекратить растрату. "Можете пытаться отсидеться у себя дома", - говорил он, - "Но кто знает, не падут ли Мемфис и Саккара сразу за падением Александрии..."
Армии бегущих рабов было сделано иное предложение: они всё равно планировали пробиваться в сторону Крита, потому им было предложено остаться среди своих и, имея численное превосходство, разобраться сперва с ТНК, а затем встретить армию греков, с которыми, вполне вероятно, пришлось бы сражаться и так.
Оставались две группы: армия и маги. И те и другие жаждали власти. Хотя маги, вероятно, хотели также жечь людей, как в старые добрые времена. Им Рамзес мог предложить разве что вспомнить, что раньше жгли в основном врагов из других племён, и сейчас, когда сразу несколько государств пытаются делить родной Египт, лучше было бы объединиться и начать приносить в жертву этих зарвавшихся гадов. Рамзес предлагал магам получить официальный статус в государстве, если они выступят на его стороне.
С армией же было сложнее всего. Менес хотел править сам, и все аргументы, которыми мог оперировать Рамзес, сводились к тому, что из страны многие десятилетия вывозилась медь и рабочая сила. И жажда власти - это, конечно, хорошо, но если сейчас ещё и междоусобицу начать, то это будет означать полную сдачу соседям на съедение. В том, что гражданская война не кончится так запросто, царь уверил эпистратега, намекнув, что переобуться тот не успеет. "С другой стороны", - добавил он, - "Мы начали всё это внезапно, и в твоих же интересах занять сторону, в чьих руках находится инициатива".
Разумеется, действовать приходилось осторожно. Слишком мало было сил. Переговоры проводились последовательно и всякий раз максимально безопасно, так как для врага проще всего было убрать царя и закончить тем самым войну. Сперва правитель попытался договориться с рабами, так как те могли успеть уйти, если он не поспешит, а также с магами. Обретались они рядом, и если бы не приняли его условий, то дальнейшие переговоры с ними были бы бессмысленны. Следующими на очереди были номархи. И уже потом, когда свои силы были укреплены, пришла пора переманивать на свою сторону армию. В любом случае, он не рассчитывал, что абсолютно все примут его приглашение. Но даже части было бы достаточно.
Почувствовав силу, Рамзес собирался ударить по оставшимся врагам. В первую очередь - добить остатки ТрансНилСтроя. Затем провести ряд рейдов для захвата в своё распоряжение ресурсов (оружия и слонов). И готовиться к ответным действиям неприятеля.