Разведчик внимательно выслушал идеи ротного, дождался предложения высказывать свои идеи, подождал решений вышестоящих офицеров, после чего привёл несколько своих соображений. Возможно, они были очевидны, но лучше высказать идею вслух, чем оставить при себе.
– Сэр, предлагаю ограничить максимальную скорость основных танков роты 80 км/ч. У противника огромное число противотанковых средств, а на высокой скорости наши контрмеры неэффективны. Кроме того, в голове атакующего строя можно поставить не боевой танк, а пустой БМП, желательно на автопилоте, но можно и с добровольцем-водителем. Цель – выявление минных полей. Насколько я знаю, лишь танк сержанта Дагурссона оборудован ДМА, иных способов обнаружения мин я не вижу. Что касается использования моего ховера, то вряд ли он сможет оказывать эффективную поддержку по хорошо окопавшемуся противнику в общевойсковом бою. Но на юге я вряд ли продвинусь дальше высот 76 и 78. С первой удобно контролировать шоссе на Закари, а со второй целый узел дорог. Впрочем, если командир даст добро на рейд по тылам противника к югу от Закари, мы наведём там шорох, чтобы отвлечь от главного удара.
Спрашивая разрешения на рейд, сержант Кей старался не думать о том, что Башибузуки во-первых оказались быстрее Хартмана, во-вторых имеют противотанковую модификацию Акынджы. Если напороться на пару таких машин, шансов на выживание откровенно говоря не было. С другой стороны, откуда им там взяться? До сих пор для конийцев это направление не было танкоопасным, да и в наступление на космопорт они их не бросили. Следовательно, шансы пошуметь, попугать и свалить были хорошие. Если только оборона не будет плотной. Зато ховеру были не страшны неумные минные поля, которые практически наверняка закрывали дыры в обороне. Ну и последняя причина того, что разведчик рвался в бой, заключалась в том, что экипаж ховера не зря был сформирован целиком из сирот...